Мы должны действовать не только во внутреннем плане, но и на международной арене, и в Румынии находится доктор Рихтер, германский специалист, который в сотрудничестве с правительством рейха устанавливает, по соглашению со мной, основы некоторых международных решений, которые могут создать перспективы для ликвидации еврейского вопроса навсегда[1135].

Перепись «жителей, имеющих еврейскую кровь», была проведена 20 мая 1942 г., и выбранный момент подсказывает, что это, на первый взгляд, бесполезное мероприятие (последняя перепись населения страны, в ходе которой евреям было уделено особое внимание, проводилась в апреле 1941 г. Центральным институтом статистики), было связано с грядущей депортацией[1136].

Первая ссылка на согласие высокопоставленных румынских официальных лиц с германским планом о депортации всех румынских евреев в лагеря смерти датируется 22 июля 1942 г. В этот день Михай Антонеску, как видно из доклада германского посла барона Манфреда фон Киллингера в Берлин от 12 августа, в личном письме, адресованном Густаву Рихтеру, выразил свое согласие с планами депортации румынских евреев. Депортация должна была начаться с юга Трансильвании. Михай Антонеску уточнил, утверждал М. Киллингер, что этот план отвечал желаниям Кондукэтора[1137]. Переговоры проходили в большой тайне, так что в них принимали участие лишь М. Киллингер, Кондукэтор, его офицер связи в отношениях с Берлином по этому вопросу (вероятнее всего, Раду Лекка, назначенный в феврале 1942 г. «полномочным представителем правительства по регламентации режима евреев»), и «кто-то из германской секретной службы» (вероятно, Рихтер)[1138]. Румыны, видимо, хотели оставить как можно меньше следов в документах, и возможно, как полагает Ж. Анчел, они уничтожили часть важных компрометирующих документов по приказу Михая Антонеску[1139].

Поэтому почти вся информация по этой важнейшей теме исходит из германских архивов. Тот факт, что историки в большой мере зависят от германских документов, создает для них серьезную проблему, поскольку немцы не меньше, чем румыны, были удивлены заявлением Михая Антонеску о приостановке депортаций, сделанном 13 октября. Получается, что либо румынские лидеры намеренно ввели немцев в заблуждение, либо немцы сами обманулись насчет румынских намерений. В любом случае немецкие документы не могут рассматриваться как вполне отражающие румынскую позицию. Возможно, румыны воспринимали немецкую идею депортации скорее «в теоретическом» плане: депортацию предстояло осуществить в подходящий, но еще не определенный момент, в то время как немцы намеревались действовать немедленно. Немцы поняли эту разницу во взглядах, только когда Михай Антонеску сделал заявление о приостановке всех депортаций. Другое возможное объяснение состоит в том, что румыны вначале дали согласие на депортацию, а потом его отозвали. Наиболее вероятной представляется версия, включающая элементы обеих изложенных, а именно: поспешив дать в июле 1942 г. согласие на депортацию, румыны не вполне сознавали масштабы и последствия операции. Очень скоро они стали испытывать сомнения, но оттягивали объяснение с немцами, опасаясь гнева своего могущественного союзника. В конце концов они отказались от этой идеи и вынуждены были пойти на объяснение с немцами. Выяснение причин, которые вызвали это изменение курса, затруднено вследствие недостаточности и ненадежности источников. Попытаемся, тем не менее, восстановить, насколько это возможно, как и почему эволюционировала румынская политика в данной области.