Как видно из этой абсурдной переписки, румынские центральные власти действовали исходя из убеждения, что болгарские власти будут оказывать давление на своих граждан румынского происхождения, чтобы заставить их сделать «выбор» в пользу «добровольной эмиграции»[1176]. Согласно статье 1 договора об обмене населением, Румыния не имела права просто отклонить заявления об иммиграции этнических румын из Болгарии, но могла «эвакуировать» равное число этнических болгар со своей территории, чтобы освободить места для расселения «добровольных иммигрантов» из Болгарии. Вот почему власти считали необходимым заблаговременно подготовить списки возможных кандидатов на «эвакуацию» из Румынии. При составлении этих списков политические соображения и приписанная «этничность» были гораздо важнее, чем самоидентификация кандидатов, не говоря уже об их предпочтении остаться в стране или эмигрировать. Ясно, что при таких методах «добровольность» обмена превращалась в простую фикцию. Однако в 1941 г. никакого обмена с Болгарией не произошло. Болгары, несмотря на оказываемое на них со стороны румын давление, отказались от его проведения.
В 1942 г., однако, их позиция изменилась, и они предложили возобновить переговоры. Начиная с июля 1942 г. болгарские дипломаты посещали общины этнических болгар на юге Бессарабии и пытались убедить их подать заявления с просьбой позволить им репатриироваться в Болгарию. Согласно докладам румынской полиции из этого региона, некоторые этнические болгары приступили к распродаже своего имущества, готовясь к «эвакуации», другие же отчаянно пытались избежать возможной депортации, меняя фамилии на более созвучные румынским и выправляя себе у местных властей свидетельства о «правильной» этничности[1177].
Михай Антонеску, курировавший данный вопрос в своем двойном качестве министра иностранных дел и вице-председателя Совета министров, первоначально склонялся к согласию с болгарами. Но, собрав 26 июля 1942 г. представителей различных ведомств для рассмотрения этого вопроса, он, к своему удивлению, обнаружил, что большинство из них выступало против этой идеи. Для этих чиновников тот простой факт, что болгары выступили за возобновление переговоров об обмене, был доказательством того, что такой обмен противоречил интересам Румынии. В мире игры с нулевой суммой, как его представляли себе эти публичные функционеры, никакое изменение
По мнению критиков идеи такого обмена, он неизбежно принес бы болгарам существенные выгоды. Критики напомнили, что Болгария в качестве союзника Германии оккупировала югославскую Македонию и западную часть греческой Фракии[1178]. Этнические болгары из Румынии, утверждали они, были бы размещены в этих регионах, укрепляя, таким образом, претензии Болгарии на соответствующие территории на послевоенных мирных переговорах. (Этот аргумент Михай Антонеску отверг, утверждая, что Крайовский договор не распространялся на эти территории и что намечавшийся договор о новом обмене содержал бы аналогичные ограничения.) Более того, критики считали, что на территории Болгарии, главным образом по линии западной границы, проживали около 300 тыс. этнических румын (совершенно необоснованное преувеличение), а это была именно та зона, которая могла бы стать предметом претензий со стороны румын. Таким образом, было бы опрометчиво одобрить действия, которые могли ослабить возможные румынские шансы аннексировать соответствующие регионы[1179].