Затем П. Михэйлеску процитировал 19-летнего учителя местной молдавской школы: «Мы не думаем о нации, [поскольку] люди различаются не по нации, а по тому, какие они есть. Мы так [всегда] считали, и я не знаю, как можно это изменить»[1219]. Константин Георге Павел, исследовавший румынские этнические группы в Крыму, выразился еще резче: «Тоска по родине заботит их только в меру возможностей получить [хорошую] работу и заработок»[1220].
В-третьих, результаты антропологических исследований в молдавских селах левобережья Днестра (т. е. в западной части Транснистрии), которые провели Иордаке Фэкэоару и Александру Мануилэ, противоречили глубоко внедрившимся в сознание румынских националистов стереотипам. И. Фэкэоару пришел к выводу, что «биологическая ценность» этнических румын из Транснистрии была ниже, чем у румын Трансильвании, но выше, чем у румын из остальной Румынии[1221]. Александру Мануилэ утверждал, что кровь этих людей была не менее «европейской», чем у румын из Румынии[1222].
Пытаясь суммировать противоречащие друг другу мнения, Антон Голопенция утверждал, что, хотя у заднестровских румын было весьма смутное представление о своей этничности, их латентный румынизм «можно было полностью актуализировать» в течение 20–30 лет, для чего их следовало «пересадить» в румынскую среду и проявить «особую заботу» об их перевоспитании. В своем меморандуме, представленном в мае 1943 г., А. Голопенция предложил начать немедленную «репатриацию» восточных румын, а чтобы освободить для них место, выслать равное число славян из Бессарабии, Буковины и дельты Дуная. Однако Ион Антонеску был настроен скептически. Он заявил, что у восточных румын был слишком низкий уровень «национального чувства», чтобы им можно было доверять[1223]. Эти же соображения он повторил в ноябре 1943 г., отклонив поддерживаемый Михаем Антонеску план обмена населением в восточных провинциях.
17.3. Безопасность восточных границ: министерство иностранных дел (II)
17.3. Безопасность восточных границ: министерство иностранных дел (II)
В замечательном по глубине и утонченности своего анализа меморандуме А. Крецяну от 23 июля 1941 г. содержалось еще одно предложение, которое Михай Антонеску удержал в своей памяти даже после отставки генерального секретаря руководимого им министерства иностранных дел. А именно: провести обмен этнических украинцев северной части Буковины и севера Бессарабии на этнических румын из Украины. Предложение преследовало две взаимосвязанные цели: во-первых, подсказать правительству способ укрепить контроль Румынии над Бессарабией и Буковиной; во-вторых, предостеречь его от преследования экспансионистских планов на территории к востоку от Днестра. А. Крецяну утверждал, что, какими бы ни были итоги войны, было чрезвычайно маловероятно, чтобы военная и политическая мощь России ослабла на продолжительное время. Чтобы экспансионизм России больше не угрожал ее западным соседям, в интересах Румынии было всеми силами поддержать создание независимой Украины. Румыния была заинтересована в налаживании добрососедских отношений с будущим украинским государством и, следовательно, должна была воздержаться от любых действий, которые могли быть интерпретированы этой страной как враждебные. Предложенный А. Крецяну ограниченный обмен населением с Украиной был призван минимизировать возможные разногласия и взаимные территориальные споры с этим будущим соседом; обмен должен был совершиться после войны по соглашению с Украиной (А. Крецяну рекомендовал обусловить дипломатическое признание Румынией независимой Украины ее согласием с этим планом)[1224].