Годы отяготили эти слова иронией, но они по-прежнему содержат в себе настоящее чудо: намечая тему, Дебор показывает на экране комикс. «ВСАДНИКИ ПРИНЦА ВЭЛИАНТА В ПОИСКАХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ», гласят титры: «ОН ДВИЖЕТСЯ В СТОРОНУ ТАИНСТВЕННОГО СИЯНИЯ, СИЯЮЩЕГО ТАМ, КУДА НЕ ДОЛЖНА СТУПАТЬ НОГА ЧЕЛОВЕКА». Затем Щеглов снова появляется на экране, и Дебор произносит от себя: «Можно сказать, что он изменял город и жизнь уже одним тем, что просто смотрел на них. За один год он открыл поводы для требований для целого века». То открытие было драмой ЛИ, говорил Дебор, а те, на кого падёт месть, — его наследием.

Именно это выразительное противоречие между настолько инфантильными нигилистскими акциями, что им невозможно подобрать никакое философское обоснование, и таким образцово сентиментальным голосом, что он способен облагородить любой инфантильный поступок, между обретённым наследием, несущим семена тоталитаризма и массовой резни, и волей к отрицанию, не содержащей в себе «иных обещаний кроме безудержной автономии и полного отсутствия правил» (Дебор, “In girum”), — вот что определяло Леттристский интернационал. В разговоре, который движется от «Кабаре Вольтер» к Sex Pistols, ЛИ является кульминацией первой стороны истории и источником для второй. Более важно то, что ЛИ создаёт возможность, при которой каждое действующее лицо может говорить на языке любого другого.

В этой истории ЛИ является эпицентром, сосудом — и пустым, и наполненным. У ЛИ была печать, которая олицетворяла историю, — и которую до своего исчезновения в пьяной суматохе группа намеревалась приложить к той философии, которая вытекала из увеселительных поездок на угнанных машинах и ночей, проведённых в катакомбах. В одно и то же время ЛИ и проклинал тех, кто «верил в необходимость оставлять следы»¹¹, и сам же оставил их в достатке: за пять лет чуть менее трёх дюжин скудных бюллетеней, множество кратких эссе, различные варианты détournement, несколько стикеров на телефонных столбах и лозунг на стене. Можно добавить кучку мемуаров: наждачная книга коллажей Дебора, его фильмы «О прохождении нескольких человек через довольно краткий момент времени» и “In girum”, а также романы Мишель Бернштейн «Вся королевская конница» (хдбо) и «Ночь» (1961) — странноватые мемуары, ведь хотя обе книги отсылают к событиям и участникам ЛИ, они никогда не упоминают саму организацию.

В известном смысле книги являются монтажом, потому что они были настоящим вакуумом, который группа была нацелена вызвать в сознании. Невероятный проект ЛИ состоял в «ничегонеделании» и при этом отстаивании себя, поэтому его реальным достижением являлось существование с 1952 года по 1957‑й, когда оставшиеся члены (те, которым каким-то образом удалось, как говорила Мишель Бернштейн в 1983 году, избежать «буржуазной манеры ставить на стол бокал с вином») присоединились к другим действующим художникам, более старшим и гораздо более знаменитым, чем интеллектуалы-лолларды из ЛИ, чтобы организовать Ситуационистский интернационал.