Уильям Баррет написал важную книгу; она последовала за другим бестселлером под редакцией Вальтера Кауфмана в 1956 году, «Экзистенциализм от Достоевского до Сартра». В ней были собраны отрывки из Кьеркегора, Достоевского, Ницше, Ясперса, Хайдеггера, Сартра и Камю, а также «притчи» Франца Кафки и предисловие редактора, в котором экзистенциализм определялся как серия «восстаний против традиционной философии» писателей, разделяющих «безудержный индивидуализм». И книга Кауфмана, и книга Барретта стали бестселлерами и способствовали интересу к оригинальным текстам, которые теперь наконец-то начали выходить в переводе. Книга де Бовуар «Второй пол» вышла на английском языке в 1953 году. «Миф о Сизифе» появился в 1955 году, пополнив коллекцию более ранних переводов романов Камю. В 1956 году появилось главное: «Бытие и ничто», переведенный Хейзел Барнс и показавший Сартра в его наилучшем виде. За ним последовали книги Барнс, в которых экзистенциалистская мысль сравнивалась с другими традициями, включая дзен-буддизм, — еще одна мода той эпохи. В 1961 году она также представила телевизионный сериал Self-Encounter: a study in existentialism, в котором философские идеи объяснялись с помощью мини-спектаклей с отрывками из экзистенциалистских пьес. Это была отличная идея, хотя, по воспоминаниям Барнс, сериал был отмечен трагическим инцидентом. В одной из пьес актер играл врача, который размышлял на тему смерти. На следующий день после съемок актер увидел котенка, застрявшего на телефонном столбе, и полез спасать его. Он коснулся провода под напряжением и умер.

К этому времени экзистенциализм был на пике популярности в Соединенных Штатах, в то время как по другую сторону Атлантики, в Британии, к нему относились осторожнее. Профессиональных философов в обеих странах уже давно оттолкнул логический позитивист Рудольф Карнап, немецкий эмигрант из США, который в 1932 году написал работу, высмеивающую такие хайдеггерианские фразы, как «ничто ничтожит» (das Nichts nichtet). Его нападки провели границу между «англо-американской» и «континентальной» философией, которая существует и по сей день. Непрофессиональных читателей это не беспокоило, и они находили экзистенциализм плодотворным — но в Англии были и другие культурные препятствия. Как отмечала Айрис Мердок, первый популяризатор этих идей в стране, англичане привыкли к идеям, возникшим в мире, где «люди играют в крикет, готовят пироги, принимают простые решения, вспоминают детство и ходят в цирк», тогда как экзистенциалисты пришли из мира, где люди совершают большие грехи, влюбляются и вступают в коммунистическую партию. Однако в 1950-е годы английская молодежь обнаружила, что грех и политика действительно могут быть веселее пирогов.