— Эй, Вики, — сказала я, — хочешь «Эм-энд-эмс»? Они из моей пасхальной заначки.

Ты покачала головой.

— Хочешь мой айпод?

— Я не хочу слушать музыку, — пробормотала ты. — Не надо быть милой со мной, потому что я здесь ненадолго.

По моей спине пробежал холодок. Может, мне не все сказали о твоей операции? Может, ты умирала?

— О чем ты говоришь?

— Мама хочет от меня избавиться, потому что со мной случается такое. — Ты вытерла слезы ладонями. — Я не тот ребенок, который всем нужен.

— О чем ты? Ты же не серийный убийца. Ты не мучаешь бурундуков или делаешь еще что-то отвратительное, если только рыгаешь «Боже, благослови Америку» за столом…

— Я сделала это только один раз, — сказала ты. — Амелия, сама подумай. Никто не держит дома сломанные вещи. Рано или поздно их выбрасывают.

— Уиллоу, тебя никуда не отправят, поверь мне. А если так, я убегу вместе с тобой.

Ты икнула.

— Обещаешь?

Я скрестила наши мизинцы и потянула:

— Обещаю!

— Мне нельзя на самолет, — совершенно серьезно сказала ты, будто мы уже планировали маршрут. — Врач сказал, что в аэропорту сработают металлодетекторы. Он выписал маме справку.

Которую я, скорее всего, забуду, как забыла и справку врача в наши прошлые каникулы.

— Амелия, — спросила ты, — куда мы поедем?

«В прошлое», — моментально подумала я. Но я не знала, как мы можем туда добраться.

Может, в Будапешт. Правда, я совершенно не знала, где находится Будапешт, но мне нравилось, как перекатывается это слово на языке. Или в Шанхай. Или на Галапагосы, или на остров Скай. Мы с тобой могли путешествовать по всему свету, наше маленькое шоу сестер-уродцев: девочка, которая ломается, и девочка, которая распадается.

— Уиллоу, — сказала мама, — нам нужно поговорить. — Она стояла на пороге спальни и смотрела на нас неизвестно как давно. — Амелия, ты не могла бы оставить нас на минутку?