— Хорошо, — сказала я и вышла из комнаты, но вместо того, чтобы спуститься на первый этаж, что мама подразумевала, я задержалась в коридоре, где могла все прекрасно слышать.

— Уиллс, — сказала мама, — никто не выгоняет тебя.

— Прости из-за моей ноги, — в слезах ответила ты. — Я думала, что, если у меня долго ничего не будет ломаться, ты решишь, я такая же, как все дети…

— Несчастные случаи бывают у всех, Уиллоу. — Скрипнула кровать, когда мама села. — Никто ни в чем тебя не винит.

— Но ты винишь. Ты жалеешь, что родила меня. Я слышала, как ты это говорила!

Что случилось после этого — что ж, словно в моей голове пронеслось торнадо. Я думала об этом иске, как он разрушил наши жизни. Думала об отце, который все еще оставался внизу — может, на несколько секунд или минут. Вспоминала прошлый год, когда на моих руках не было шрамов, зато была лучшая подруга, я не страдала от лишнего веса, а ела все, что хотела, не испытывая тяжести. Я думала о словах, которые сказала мама в ответ на твои, и как я, скорее всего, не поняла их.

Шарлотта

Шарлотта

— Шарлотта?

Я пришла в прачечную, чтобы спрятаться от всего, прикинув, что крутящаяся в стиральной машине одежда приглушит мои рыдания. Но вот за моей спиной стоял Шон. Я наспех вытерла слезы рукавом.

— Прости, — сказала я. — Что-то с девочками?

— Они обе быстро уснули. — Он шагнул вперед. — Что случилось?

А что не случилось? Только что мне пришлось убеждать тебя, что я тебя очень люблю, несмотря ни на какие переломы. Ты никогда не подвергала это сомнению до судебного иска.

Разве не все врут? Была ли разница между тем, чтобы, к примеру, убить человека и сказать полиции, что ты этого не делал, или улыбаться особенно некрасивой малышке и говорить ее матери, что она очень милая? Порой ложью мы спасали самих себя, а иногда других. Что важнее — неправда или высшее благо?

— Ничего не случилось. — И вот я снова врала. Я не могла сказать Шону то, что сказала мне ты, и услышать: «Я же тебе говорил». Но боже, неужели все, что слетает с моих уст, — это ложь? — Просто выдались тяжелые дни. — Я крепко обхватила себя руками. — Тебе… тебе что-то нужно?

Он указал на стопку поглаженного белья:

— Я пришел за постелью.

Мне следовало привыкать к этому, но я все же не понимала бывших супругов, которые сохраняли дружеские отношения. Да, для детей так было лучше. Да, меньше стресса. Но как забыть, что этот твой «друг» видел тебя голой? Что он нес твои мечты дальше, когда ты слишком уставала? Ты можешь разукрасить свою историю в любые цвета, но всегда видны первые мазки.