— Один раз я сломала руку во втором классе. Девочка по имени Лулу, задира класса, решила, что будет здорово столкнуть меня с игрового комплекса, чтобы посмотреть, умею ли я летать. Я мало помню о переломе, только то, что было очень больно. Каждый раз, когда у Уиллоу перелом, ей больно точно так же, как было бы вам или мне. Вот только ее кости ломаются намного чаще и проще. Со дня ее рождения несовершенный остеогенез означает жизнь, полную падений, реабилитаций, физиотерапии, операций, жизнь, полную боли. А для ее матери Шарлотты несовершенный остеогенез означает остановившуюся жизнь.

Я вернулась к нашему столу.

— Шарлотта О’Киф была успешным шеф-кондитером, главным ее талантом является сила. Она привыкла носить пятидесятифунтовые мешки с мукой и замешивать тесто, а теперь каждое ее движение наполнено осторожностью, ведь если она поднимет дочь неправильно, то станет причиной перелома. Если спросите Шарлотту, она расскажет вам, как сильно любит Уиллоу. Скажет, что дочь никогда ее не подводила. Но нельзя сказать того же о ее акушере Пайпер Риис — ее подруге, дамы и господа, — которая знала, что с плодом есть проблема, и не довела информацию до сведения Шарлотты, чтобы та могла принять решение, на которое имеет право любая беременная женщина.

Снова повернувшись к членам жюри, я широко развела ладонями.

— Не допустите ошибки, дамы и господа, это дело не о чувствах. Не о том, насколько Шарлотта обожает свою дочь. Это понятно по умолчанию. Важнее факты — факты о том, что Пайпер Риис знала и проигнорировала. Факты, которые не были предоставлены пациенту врачом, которому она доверяла. Никто не винит доктора Риис в болезни Уиллоу, никто не говорит, что она стала причиной. Однако доктор Риис виновата в том, что не предоставила О’Кифам информацию, которая у нее была. На УЗИ в восемнадцать недель уже были признаки того, что плод страдал от несовершенного остеогенеза, которые доктор Риис оставила без внимания.

Представьте, что вы, члены жюри, заходите в этот зал суда, ожидая, что я дам вам подробности по делу, и я так и сделала, но утаила одну ключевую деталь. А теперь представьте, что через много недель после вынесения вердикта вы узнаете об этом. Что вы почувствуете? Злость? Тревогу? Обиду из-за обмана? Может, вы даже потеряете сон, гадая, изменило бы это ваше решение. Если бы я утаила информацию, это было бы основанием для апелляции. Но когда врач утаивает информацию от пациента, это медицинская халатность.

Я внимательно обвела взглядом членов жюри.

— А теперь представьте, что сокрытая информация повлияла не просто на исход слушания… а на всю вашу жизнь. — Я вернулась к скамье. — Именно это, дамы и господа, привело сюда сегодня Шарлотту О’Киф.