— И кто твои родители, Амелия?

— Шарлотта и Шон О’Киф. Уиллоу — моя сестра.

— Амелия, можешь ли ты своими словами объяснить суть этого иска?

Я не могла посмотреть на маму. Закатала рукава, потому что шрамы уже горели.

— Мама считает, что Пайпер должна была раньше узнать, что с Уиллоу была проблема, и сказать ей. И потом она бы сделала аборт.

— Ты думаешь, твоя мама говорила правду?

— Протестую! — вскочила со своего места Марин, заставив меня вздрогнуть.

— Протест отклоняю, — сказал судья. — Амелия, ты можешь ответить.

Я покачала головой:

— Знаю, что нет.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я слышала, как она говорила об этом, — сказала я так тихо, как только могла.

Мне не следовало подслушивать, но иногда это единственный способ выяснить правду. И хотя я бы не призналась, я испытывала необходимость защищать тебя. Ты казалась такой подавленной после последнего перелома и операции, и когда ты сказала «мама хочет избавиться от меня», мои внутренности вдруг превратились в желе. Мы все защищали тебя по-своему. Папа бушевал, злился на все, что делало твою жизнь сложнее. Мама, очевидно, оказалась настолько глупой, что решила обменять все на твое благополучие в будущем. А я создала скорлупу вокруг себя, чтобы, когда ты страдала, я делала вид, что меня это не касается.

— Никто не выбрасывает тебя, — сказала мама, но ты уже рыдала.

— Мне жаль, что я сломала ногу. Я думала, что если ничего не сломаю, то ты решишь, я такая же, как все дети…

— Несчастные случаи бывают, Уиллоу. Никто не винит тебя.

— Ты винишь. Ты хотела бы, чтобы я не рождалась. Я слышала, как ты говорила это.

Я затаила дыхание. Мама могла сказать себе что угодно, лишь бы уснуть ночью, но она не стала бы никого дурачить, особенно тебя.

— Уиллоу, — сказала мама, — послушай меня. Все допускают ошибки… включая меня. Мы говорим и делаем то, чего не хотим. Но ты никогда не была ошибкой. Я ни за что на свете не хотела бы жить в этом мире без тебя.