О таком трогательном воссоединении моих родителей говорили все в здании суда. Можно было подумать, что новости стали «Истинными признаниями», поскольку репортеры выстроились в линию, разговаривая об этом великолепном романтическом моменте. Присяжные, возможно, клюнут на это, если они, конечно, не такие циники, как я. Насколько я поняла, Марин могла отправляться домой и открыть шампанское.

Именно поэтому я решилась на миссию.

Пока все вздыхали из-за развернувшейся мелодрамы, я сидела на галерке, невероятно смущенная. Я кое-что поняла о себе: мне не требовалось вызывать рвоту, чтобы выпустить наружу яд. Я могу выкрикнуть его с ругательствами, а иногда шепотом. Если я отправлюсь в лагерь для больных булимией в Бостоне, то уйду я с фанфарами.

Я знала, что судья решил поиграть в сваху и оставил маму и отца в зале суда для второго акта драмы, но мне это было на руку. Я выскользнула из помещения, прежде чем Марин пришла бы за мной, и вышла из здания суда, никем не замеченная и не узнанная. Я прибежала на парковку, к мятно-зеленой «ти-берд».

Когда Гай Букер вышел на улицу и обнаружил меня возле своей машины, то нахмурился:

— Ты поцарапаешь краску и будешь заниматься общественно-полезными работами следующие пять лет.

— Я все же рискну.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду вас.

Он сердито посмотрел на меня:

— Откуда ты знаешь, что это моя машина?

— Потому что она до безобразия изысканная.

Букер усмехнулся:

— Разве ты не должна быть в школе?

— Долгая история.

— Тогда опустим ее. День был дольше. — Он открыл дверцу со стороны водителя и замешкался. — Амелия, иди домой. Не заставляй мать волноваться о том, где ты сейчас. У нее и так проблем по горло.

— Да, — сложив руки на груди, ответила я. — Поэтому я решила, вам будет интересно кое-что узнать.

Марин

Марин

У меня был адрес Джульет Купер после процесса отбора членов жюри. Я знала, что она живет в Эппинге, крошечном городке к западу от Бэнктона. Как только заседание завершили до следующего дня, я вбила адрес в навигатор и поехала.