И в обоих крамольный, наполненный аллюзиями спектакль был запрещен. Представление об Эзопе, где Юрский играл греческого раба, слагателя басен, не запретили по недосмотру. Вполне могли. Ибо и там была крамола. Юрский — Эзоп, выбирая между жизнью в рабстве и гибелью на дне пропасти, но в звании свободного человека, выбирал последнее. Партнер по спектаклю Олег Басилашвили вспоминает, что рабочие за сценой плакали, когда Эзоп Юрского спрашивал: «Где здесь пропасть для свободных?»

Если продолжить о «двойственности», в жизни Сергея Юрьевича она бесспорно присутствует.

Русский отец — и еврейская мама, православие — и служение искусству, тяга к эксцентрике, смеху, пародии — и драматизм, трагедийность многих образов, того же булгаковского Мольера, поставленного и сыгранного в БДТ в 1973, когда от ожиданий, навеянных «оттепелью», не осталось и следа.

Эта же тягучая черная полоса в жизни страны сказалась и на жизни Сергея Юрьевича.

Премьер Большого драматического театра им. Горького, любимец зрителей и главного режиссера, Георгия Товстоногова, он «не ндравился» партийному руководству Лениграда, самому Романову, чье имя войдет в анналы исключительно по причине геростратовой славы: изгнал из города двух великих артистов — Аркадия Райкина и Сергея Юрского.

Сергей Юрский предпочитает подробно о своем изгнании не рассказывать и имя гонителя не упоминать.

Известно, что ему не давали сниматься и появляться на телеэкране, он был в «черном списке». Почему? Думаю, что бездари-догматики всегда боялись талантливого, свободного слова и жеста, сатиры и смеха, той неуправляемой живой творческой силы, которая исходит от артиста. А минутное появление Михаила Барышникова (сбежавшего за рубеж) в фильме «Фиеста», снятом Юрским, — было, на мой взгляд, только поводом для остракизма.

Переезд актера в Москву. Если бы его не было, я бы не увидела вживе потрясающих «Стульев» Ионеско, сыгранных в театре «Школа современной пьесы» удивительной парой — Юрским и Теняковой.

О своей многолетней спутнице и партнерше Сергей Юрьевич говорит: «Моя жена, моя любовь, моя актриса». Когда на Сергея началось «неправое гоненье», Наталья Максимовна, в противовес «доброхотам», советовавшим отступиться от «прокаженного», пошла в паспортный отдел и попросила записать ее на фамилию мужа — Юрская.

Если бы Сергей Юрьевич не переехал в Москву, я бы в один из своих приездов из Италии не опустила в его почтовый ящик свою пьесу «Итальянское каприччо» (1997). И не было бы телефонного звонка в нашу московскую квартиру, чуть не сбившего меня с ног, когда я поняла, что звонит «сам Юрский». Я и сейчас несу этот звонок с собой, он помогал мне в тяжелые годы, в тяжелые минуты. Я понимала: если пьеса понравилась Юрскому, значит, нужно продолжать писать и не отчаиваться оттого, что не печатают и не ставят.