Каждого, кому не удается скрыть свою зависть от соплеменников, почти всегда подозревают в колдовстве и часто устраняют. В отличие от некоторых социально-философских доктрин, появившихся в конце XVIII в., человеческие общества никогда не признавали зависть в качестве позитивной ценности, но лишь сформировали специфическое или общее избегающее зависти поведение – именно в силу того, что завистливые люди считались злобными. Крайне завистливый человек всегда принадлежал к меньшинству. Только в марксизме, с его абстрактным и возвышенным концептом пролетариата, обездоленных и эксплуатируемых, полностью легитимируется позиция неутолимой зависти. И даже это возможно только из-за подразумеваемого обещания, что в результате революции, для которой необходима мобилизация зависти масс, возникнет лишенный зависти бесклассовый рай равенства. Было бы абсурдом стремиться придать зависти какой-то иной статус постоянного института по сравнению с тем, которого она, без какой-либо официальной санкции, уже достигла в любом обществе.

Культурный этос, т. е. те светские и религиозные представления, которые управляют повседневной жизнью, в принципе основан на взглядах, порицающих эксцессы завистников. То, что человек за прошедшие тысячелетия смог сделать с собой и со средой, само по себе является достаточным доказательством его острой потребности представлять себе мир открытых для индивида возможностей. Жизнь, в которой я могу увидеть множество возможностей для себя, оставляет мало места для принципа зависти.

Из постоянного конфликта между колдунами и их жертвами, свидетельства которого в избытке предоставляет этнографическая литература, следует, что почти всегда и везде должны встречаться люди, которые, даже в борьбе с миром, полным опасных завистников, настаивают на своих личных представлениях о будущем и на улучшении того, что их окружает. Первый и единственный обладатель швейной машины или велосипеда в какой-нибудь африканской деревне знает, что его ждет, но все же менее отваживается сделать «шаг вперед».

Тем не менее путь неравенства менее тяжел для человека, живущего в сообществе, чья культура выработала представления (например, о различной степени везения), которые могут успокоить его собственную совесть и обезоружить завистников. Очень успешно справляется с подавлением зависти кальвинистская доктрина предопределения.

Давление зависти как цивилизующий фактор

Давление зависти как цивилизующий фактор

Возможность избежать зависти соседа часто идет во благо цивилизации. Роль культурной диффузии в развитии относительно сложных умений и знаний человечества хорошо известна. Первоначально изобретения, инновации, создание новых концептов и процедур могут быть ограничены одной семьей, живущей в конкретной местности. Если инноватор встречается с предубеждением в своей собственной среде, то более вероятно, что новые идеи и методы будут переданы другим группам населения и другим племенам, которые станут воспроизводить их.