255

— По х…й, — ответил старлей и, сев на пятую точку, добавил: — Из-за этой мрази столько пацанов погибло… Он еще легко от-делался. Я бы ему глотку перегрыз, но ты бы не дал… Поэтому пришлось стрельнуть…

Степаненко посмотрел внимательно на Кадышева. Он был абсолютно спокоен. Подумал несколько секунд и, протягивая ему автомат обратно, снова спокойно сказал:

— Пригни голову, снайперы уже одного бойца достали. Я сейчас не могу тебя разоружить. Сам видишь, в какой мы заднице. Но после боя сдашь оружие, — и, опять подумав не-сколько секунд, добавил: — Если, конечно, останемся живы… Уже связист давно перестал повторять: «“Кама”!.. “Кама”!..

Я “Дон”!.. Ответьте!» — и, оставив свою радиостанцию, взял в руки автомат… Уже солнце скрылось за сверкающими осле-пительной белизной сопками и высокогорная стужа стала спускаться сверху, накрывая своим холодным дыханием уста-лых бойцов, чьи лица окрасились в черный цвет от пороховой гари. Уже солдаты вскрыли последние два цинка с патронами и капитан дал команду: «Беречь патроны!» И только тогда духи перестали поливать свинцом мальчишек, понимая, что стрелять уже бессмысленно.

Когда ночь полностью навалилась на отряд Степаненко, стало очень холодно. Особенно сильно начали замерзать ра-неные. Потеря крови плюс отсутствие возможности двигаться делали все их попытки согреться тщетными. При свете дня участок, где под обрывом были огромные валуны, прострели-вался духами, теперь же тьма поставила естественную завесу. И всех раненых перенесли под самую кручу, чтобы они могли хоть немного погреться об эти теплые камни, нагретые за день солнцем. Теперь их уже было девять человек. С ними же рядом положили трех погибших бойцов. Убитых нечем было даже на-крыть. И мальчишечьи лица в свете духовских осветительных ракет приняли черты какой-то взрослой печальной суровости. С ними рядом нашел свое пристанище и афганский офицер.

Капитан получил еще одно ранение — в живот, но он ни на секунду не оставлял командование. Было видно, что Степанен-ко испытывает сильнейшую боль. Да к тому же кровотечение никак не могли остановить. И его форма ниже груди в полуть-ме казалась черной от крови. Все осознавали, что с первыми