— Четыре брака — это же настоящее торжество оптимизма над опытом, — сказал Корнелиус. — Вы девушка умная, тем более с такой профессией, так что должны знать: выходить замуж за писателя — последнее дело.

— Да, это я уже выяснила.

Во время обеда Корнелиус потянулся за «Джим Бим», но отодвинул бутылку, увидев, что я обратила на это внимание.

— Не ждите, что я моментально исправлюсь, но знаю, нужно завязывать.

— Вот как обстоит дело, Корнелиус. С последней версией все хорошо. И мы с Джеком будем продвигать продажи и маркетинг, чтобы раскрутить ваш роман по полной. А это означает большое внимание к вам со стороны СМИ: интервью в прессе, возможно, репортажи на телевидении и большой тур по стране. Если торговые представители отреагируют и продажи будут такими, как мы надеемся, если мы получим заметный интерес со стороны прессы, то вы можете оказаться в центре внимания в гораздо большей степени, чем раньше. И тут уж все целиком будет зависеть от вас. Если вы по-прежнему будете прикладываться к бутылке, как сейчас, если будете изображать из себя пожилого слабака, которому повезло накропать настоящий бестселлер и он не понимает, что ему с этим делать, то этот роман не станет воскресением, на которое вы так уповаете.

Слушая себя и вздрагивая при мысли, что говорю слишком авторитарно, жестко и прямолинейно, я пыталась понять — неужели все то, что случилось со мной за последние пять лет, сделало меня такой? Откуда эта новая способность брать на себя ответственность — говорить людям вещи, которые им неприятно слышать, ради того, чтобы добиться желаемого результата, — не знак ли это того, что внутренне я незаметно переменилась?

Накануне моего отъезда в Сиракузы Джек позвал меня в свой офис и настоял, чтобы мы выпили. Наливая мне бомбейского джина со льдом, он сказал, что, хотя сейчас октябрь и лето уже закончилось, «стаканчик джина с тоником напоминает мне тот пляж, всего в пятидесяти милях от Манхэттена, а чувство такое, будто ты на Бали или где-нибудь в Австралии. Это заставило меня задуматься: я же почти нигде не был. Может, мне и правда стоит посмотреть мир, пока еще могу… Да нет, я понимаю, сейчас это невозможно по целому ряду причин. Мне нужно вам признаться, Элис, здесь, среди живых, мне осталось быть совсем немного».

Я хотела сказать что-то обнадеживающее, но промолчала.

Джек обратил внимание на заминку и кивнул мне с лукавой проницательностью:

— А вы учитесь, Бернс, вы учитесь. И неплохо справляетесь.

Рассказывать остальным сотрудникам о своей болезни Джек по-прежнему отказывался. Когда Корнелиус пришел на ланч с торговыми представителями и заметил бросающуюся в глаза худобу Джека, он при первом удобном случае отвел меня в сторону: