Расследование в Фаридпуре, в конце концов, дало нам новое понимание вируса Нипах как болезни, для которой передача от человека к человеку играет намного более важную роль, чем ранее представлялось. Из тридцати шести случаев двадцать два оказались связаны с религиозным лидером. Эти люди близко собирались вокруг него во время смертельной болезни. Скорее всего, они заразились через аэрозоли или через прикосновения, или через слюну, или еще каким-то непосредственным способом. Большинство случаев из оставшихся четырнадцати тоже с виду говорили о передаче от человека к человеку. Заболел рикша из окрестной деревни, который в сезон подрабатывал сборщиком сока финиковых пальм; за ним ухаживали его мать, сын, тетя и сосед, и все они тоже заболели. За тетей рикши ухаживал один из ее родственников из Гухолаксмипура, который навещал ее в госпитале; этим родственником как раз был религиозный лидер. Один из сектантов заболел, его состояние начало ухудшаться, и он нанял еще одного рикшу, чтобы тот довез его до госпиталя; дней через десять этот рикша тоже заболел и умер… И так далее.

Вирус Нипах распространялся горизонтально по деревне, словно слух, – не только со всех сторон, но даже сверху, с небес, словно божественное проклятие или кусок помета летучей мыши. А его кажущаяся вездесущность была подтверждена еще одной находкой сводной группы реагирования. Эта информация выглядела особенно пугающей. Ученые сделали смыв со стены госпитальной палаты, в которой лечили одного из пациентов пять недель назад, и с грязного каркаса койки, на которой этот пациент лежал. За все это время поверхности так ни разу и не почистили; не хватало ни хлорки, ни рабочих рук. Некоторые из смывов, как со стены, так и с койки, дали положительный анализ на РНК вируса Нипах. Повторю еще раз: фрагменты (по меньшей мере) вируса Нипах, оставшиеся от телесных жидкостей пациента, продержались в палате пять недель, незримо украшая собой комнату. Для санитара это загрязнение. А вот для вируса – возможность.

Еще я пообщался с Рашедой Хан, медиком-антропологом, которая работала недалеко от Эмили Гарли, вниз по тому же коридору. Хан – бангладешка, темноглазая, строгая и профессиональная. Ее работа – исследовать культурные и социальные факторы, которые влияют на события вроде вспышки болезни в Фаридпуре. Она ездила в Фаридпур и брала интервью у местных жителей на родном бенгальском языке, чтобы собрать данные о поведении и настроениях, а также узнать, кто и когда заразился. Она говорила об асмани-бала (это выражение она перевела как «проклятие, наложенное Аллахом» – более прямолинейный вариант, чем несколько других, которые я слышал) и о том, что из-за этой светлой идеи несколько человек отказались обращаться в больницу. Она помогла мне понять некоторые аспекты близкого межличностного общения, характерные для ее страны и важные в контексте передачи заболеваний.