— Не слушай меня, Нина… Одна крамола и богохульство в моей пьяной голове. Зачем тебе такое слушать!

— Я уже много что слышала, — грустно сказала она.

— Вот иду и смотрю на наш вонючий город, и думаю: зачем он вообще нужен, этот город? Если в городе поэты превращаются в ублюдков, что убудет, если такой город исчезнет?.. Одну мегатонную бомбу в середку, и настало бы самое совершенное Царствие небесное… — Вдруг остановился посреди темной улочки. — Только одно оправдание. Что в этом городе живешь ты и еще, может быть, несколько человек таких, как ты.

Пошли дальше. На углу улочек было светло. Сиял неоновой простотой магазин: «24 часа».

— Я сейчас. — Зашел, а через пару минут вышел, держа за горлышко, наподобие гранаты, бутылку дешевого крепленого вина, в другой руке большую плитку шоколада.

— Зачем, Игорь? — тревожно спросила Нина о вине. — Тебе же потом будет совсем плохо.

Он не ответил, протянул ей шоколад.

— Мне не нужно, я не возьму.

— Это для Ляльки! — он был настойчив, так что она вынуждена была взять шоколад и положить в сумочку.

Он на ходу стал зубами срывать пластмассовую пробку.

— Игорь, не надо больше пить, все это очень плохо… Ты не доберешься домой.

Он справился с пробкой, пробубнил, держа ее в зубах:

— А с чего ты взяла, что я собираюсь домой? — А потом прямо из горлышка отпил несколько крупных глотков. Отдышался, отпил еще. — Тебе эту мразь не предлагаю… Хотя, если хочешь?

— Ведь случится что-нибудь нехорошее, а потом сам будешь страдать… Как помнишь, тогда?

— Аа… — протянул он. — Вон ты что вспомнила… И ты что же, меня жалеешь?

Она не ответила. Подошли к ее дому. Остановились у дверей. В стороне на столбе раскачивался фонарь — обычная засиженная мухами лампочка под жестяным колпаком.

— Тебе нужно идти, Игорь.

Он еще отпил вина, темная струйка потекла по щеке, по шее, но он будто не заметил. Нина вдруг сказала:

— Хорошо. Пойдем ко мне. Ты же этого хотел? Пойдем.

— К тебе не пойду, — пробурчал он. — У тебя ребенок, он не должен видеть такую рожу.