Сознание полностью включается в тот момент, когда у него на шее виснет плачущий Петр Абрамович и сквозь радостные рыдания прорезывается такое родное и такое «верховское»:

– Костенька, родной мой человечек, живой! Я чуть с ума не сошел, боялся, инфаркт получу…

Два дня проводит Костя у Верховского, суетящегося, мельтешащего, старающегося предугадать малейшее Костино желание. Он почти не встает с дивана в гостиной. Напряжение прошедших дней сменяется полнейшим безразличием и апатией, не хочется говорить, думать, глядеть на свет божий, все вокруг кажется ненужным, обременительным; случившееся с ним воспринимается как некая абсолютная несправедливость, разрушившая наметившееся было внутри хрупкое равновесие. Он бы с куда большим пониманием отнесся к автоаварии – от этого никто нигде не застрахован. Чудом избежав гибели, он, однако, не испытывает радости, напротив, пребывает в своего рода прострации. Самые разочарованные люди на свете – получившие то, чего добивались. Неужели он добивался всего этого? И если есть у него хоть какое-то, самое робкое, точно пробивающийся по весне зеленый росток, желание, так это поскорее убраться из этого города – туда, откуда он поспешно бежал, подгоняемый несбыточными надеждами.

Его навещают Лера и Генрих. Невпутавшаяся Лера веселится, хохочет больше меры, стремясь создать иллюзию благополучного финала, которого могло не быть и за который следует благодарить судьбу (и в значительной мере ее мужа, открытым текстом: если бы не его положение и связи…); старание его расшевелить выглядит нарочитым, чрезмерным; когда он пристальнее обычного глядит на Леру, та перестает хохотать и уводит глаза.

Генрих посвящает в перипетии операции по его спасению: оказывается, таковая имела место – не только же благодаря миллионному выкупу Ситникова освободили. Могли бандиты и деньги взять, и Костю замочить, поясняет Генрих и поводит мощными плечами. Деньги, скорее всего, вернутся, поимка бандитов – дело ближайших нескольких суток. Так вот, речь идет о группе, промышлявшей похищением бизнесменов, орудовала она в Московской и близлежащих областях, органы сели ей на хвост и потому после допроса очухавшегося водителя, которому бандиты вкололи снотворное и бросили в лесу, определили примерное нахождение Кости, в радиусе тридцати-сорока километров. Ну, и Костино гражданство сыграло роль: сверху команда поступила сделать все возможное для спасения. Специально в газетах и по телевидению шумиху подняли: дескать, задействованы в поиске большие силы, банде не уйти, даже имя главаря упомянули. Крупный его зовут? – интересуется Костя. Нет, не Крупный, над ним покрупнее есть – Лера хохочет по поводу удачного каламбура мужа. Словом, психологическое давление оказали. Те и не выдержали. А деньги? Как деньги передали им? С последней электрички, в Тверь идущей, Аля на определенном участке сбросила сумку с миллионом. Видишь, как все просто. Рисковая женщина, ради тебя шла на встречу с бандитами, лицом к лицу. За ней же следили. Если что, наши могли и не успеть… Конечно, схватить курьера, за выкупом посланного, нехитрая штука, но тогда тебя подставили бы. Потому и дали курьеру уйти с деньгами…