«„Божественная комедия“ – скука смертная».

«Мы оба придерживаемся левых взглядов, но не всегда».

«Китай подчинит себе всю планету и заставит ее обитателей надолго забыть об индивидуальной свободе».

«Дни боя быков в сегодняшнем его виде сочтены».

«Трахаться – важно».

«Раймон Арон совершенно прав, когда утверждает, что революция и демократия – два противоположных понятия».

«Жизнь – лишь вре́менная форма своеобразия материи».

(Эту фразу мы решили проверить на Альфонсо, но тот вместо ответа послал нас к такой-то матери.)

«Бог не существует».

12.

Обед в доме родителей Амалии протекал напряженно. Возможно, она выбрала неподходящий момент и неподходящий тон, чтобы коснуться больной темы, то есть заговорить о своей сестре Маргарите. Еще дома перед выходом я подбивал ее сделать это, убеждая, что попытка – не пытка.

Видимо, надо было посоветовать жене начать разговор про Маргариту под конец обеда, когда все будут сытыми и сонными, а дед Исидро, развалившись в кресле, приготовится выпить непременную рюмку анисовки.

Не знаю почему, может, потому что разнервничалась, или наш неугомонный мальчишка вывел ее из себя, или то, что она собиралась сказать, рвалось наружу, но Амалия, едва мы принялись за десерт, спросила родителей в лоб, никак заранее не подготовив, не согласятся ли они простить Маргариту либо оказать ей помощь (она не уточнила, какую именно), чтобы их старшая дочь могла выбраться из пропасти, в которую угодила и из которой никогда не сумеет выбраться своими силами, и т. д. Все это – и не только это – Амалия произнесла несколько сумбурно, а отец с матерью тем временем невозмутимо жевали, не поднимая глаз от тарелок.

Первым подал голос старик. Злобно сверкнув глазами, он заявил:

– Она получила то, что заслуживает.

А святоша, стараясь спрятать обиду за слащавой улыбкой, добавила:

– Она уже не девочка. Должна вроде бы понимать, что делает.

Несколько секунд над нашими головами плавала тягостная тишина. Даже Никита, с самого утра дававший нам жару, перестал ерзать на стуле. Я подумал: «Как бы намекнуть Амалии, что лучше ей больше ничего не говорить?» И сумел дотронуться под столом до ее ноги, но она знака не поняла или не захотела понять и выплеснула главное:

– Как нам сообщили, Маргарита сидит в тюрьме в Валенсии.

Господи, ну что они за люди! Даже не спросили, на какой срок ее осудили и за какое преступление. Ни одного слова, ни одного жеста, ничего, словно новость никоим образом не касалась их обоих, законопативших себя в своей тупой злобе.