— Я, мам, одного не понимаю. Зачем ты с ним живешь? От него проку никакого? Стираешь на него, готовишь, в игры играешь — ах ты мой талантливый. А он потом в позу становится и пытается жизнью руководить. Смешно…

— Ах ты, стерва! — тихо сказала Наталья Мироновна в чуть приоткрытую дверь, но слово правды не достигло Вариных ушей, она уже ушла.

Есть правда жизни и правда разговора, и далеко не всегда первое соответствует второму. Именно это пыталась втолковать Марина мужу, в ругани не бывает справедливости, а под горячую руку чего не выкрикнешь. Но Виктор Игоревич не слышал жену. Он допускал, что дочь действительно выкрикнула страшные слова с одной целью — позлить, а на самом деле так не считает. Но не это выбило из колеи. Главное, в Вариных словах каким‑то образом уместилась вся горькая правда, которую он гнал от себя, потому что нутром чувствовал — ему с этой правдой не выжить. И, наверное, случилось бы страшное, но от самоубийства спас инфаркт, который приключился с ним ночью.

Болел он долго. Правда, врачи скоро признали, что инфаркт его не обширен, можно даже сказать, это микроинфаркт, но ввиду крайне истощенной нервной системы и ипоходрии, так и сказали — на старинный лад, больному приписывается строго постельный режим. Главное, не нервничать, и чтоб все было тихо.

Варя приняла новый распорядок и тишину в доме берегла, не показываясь отцу на глаза, но при этом не выказывала не только сострадания, но даже любопытства. Ведь это ужас, что такое! Как жила, так и живет: утром минута в минуту в банк, она всегда серьезно относилась к работе, вечером — часок — другой у телевизора, когда хочет — ночует дома, когда не хочет — отсутствует, фигуру спортом холит, цвет лица улучшает румянами и кремами, все, как с гуся вода. Однажды сказала матери:

— Лекарства сейчас дорогие. Деньги будут нужны — скажи.

Мать ухватилась за возможность поговорить по душам:

— Денег пока хватает. Ты понимаешь, что это у отца из‑за тебя? Живи как хочешь, мы тебе не указ. Но с отцом тебе под одной крышей сейчас нельзя. Он этого просто не переживет. Потом, наверное, все как‑нибудь образуется, но сейчас… Может, тебе комнату снять? Или квартиру?.. Ты же можешь себе это позволить?

— Могу, — ответила Варя. — Но это пока не входит в мои планы.

Вот и весь разговор. Бабушка вошла в кухню, налила воды — запить то ли мочегонное, то ли желчегонное. Она очень заботилась о своем пищеварении и вечно пила какую‑то дрянь, уверенная, что если настойка не поможет, то уж, во всяком случае, не навредит.

— Ну и гадость, — сказала Наталья Мироновна с удовольствием, и нельзя было понять — про настойку она говорит или про внучку. — Оставь ты ее в покое. Деньги не проси, а даст — не отказывайся. Главное — не зли. Сила в Варьке бесовская. Это я тебе точно говорю.