Скандал разразился страшный. На дворе 37 год, цифра для русского уха сакральная, понятная, роковая. Юную Наташу вызвали на партком и задали вопросы, на которые она внятно и толково ответила: он уснул, он перелил, а она, будь на его месте, никогда не уснула бы и не перелила. Речь звучала убедительно, но всем было понятно — Никитина мастер, ей и отвечать. И заметьте, ни один из партийцев не произнес вслух слово "вредительство". Была в Наташе такая чистота, такая уверенность в себе, и так было ясно, что ничего дурного она сделать не может, а если ты обвиняешь ее в чем‑то дурном, то ты сам негодяй, что ее единогласно решили — пощадить. Ограничились "строгим выговором с занесением".

Юная Наташа возмутилась. Она подошла к столу, посмотрела в глаза главному и, чеканя слог, сказала:

— А мне этого не надо. Выговора вашего — не надо! — и ушла, хоть ее еще никто не отпустил.

Любой, прослушав эту историю, скажет — повезло, хорошие люди попались. Любой, но не Наталья Мироновна. Она говорила: понятное дело, за что им было меня сажать, если я совершенно не виновата, потому что смена не моя, я все делала правильно, о чем и сказала им прямо в лицо. Гипнотизировала она людей ощущением своей правоты, не иначе.

Однако через пятнадцать минут секретарь парторганизации вдруг опомнился, вспомнил звенящий Наташин голосок, занервничал и подозвал молодого коммуниста. Не прерывая собрания, он зашептал ему в ухо:

— Слушай, ты последи за Никитиной. Дивчина горячая, справедливости ищет, а мы тут ее обидели зазря… Как бы она того… не сотворила с собой чего…

Наташу искали долго и наконец обнаружили на крыше общежития. Она загорала, лежа на линялом одеяльце. В руках Тургенев — "Дым", рядом соломенная шляпа, полная черешен. Молодой коммунист очень обиделся за подобное легкомыслие. Спустя полгода он стал ее мужем.

А какие праздники были в то благостное время! Например, МЮД — международный праздник молодежи. Вначале митинг о достижениях, потом колонной, — сатиновые шаровары до колен с напуском, белые блузки — идут на стадион песни петь и играть в полезные спортивные игры. Девушкам тогда дарили букеты цветов, было очень весело. Наташа кроме цветов получала каждый раз еще и грамоту, потому что висела на Доске почета, была хорошим пропагандистом и ударницей.

Все помнила, все знала, только кому это сейчас расскажешь. Варя, когда маленькая была, слушала, даже вопросы задавала. Теперь не задает.

Наталья Мироновна очень болезненно относилась к изменениям в характере внучки. В отличие от отца, она замечала все, видела, как по капельке, по пылинке создается новый образ. Вначале поменялись разговоры, потом одежда и наконец взгляд. Глаза оставались такими же ясными, словно росой умытыми, а взгляд стал невидящим. Смотрит на своих близких и не замечает их, будто они тени, снуют в доме, суетятся, а толку от их возни никакого.