Они остановились на том, что студийные портреты будут на первой полосе, а один из более непринужденных снимков матери и дочери – на шестой, вместе с продолжением. Дункан сделал пометки на контактных отпечатках.

– А можно мне такую же? – Джин показала на фотографию Маргарет. – Я хотела бы всегда представлять ее себе именно так.

– Разумеется, – сказал Дункан; если его и поразила грусть в ее голосе, он не подал виду.

С тех пор как она написала Говарду, прошло больше недели, и дух праведности, который окрылял ее, когда она предавала письмо почте, улетучивался с каждым днем. От Говарда не было ни слова о том, что он получил письмо, хотя оно вряд ли стоило благодарности, и у нее не было способа узнать, связался он с Гретхен или нет. Отказавшись от всяких притязаний на Говарда, она должна смириться с тем, что ей теперь не полагаются новости и что, скорее всего, она больше никогда от него ничего не услышит.

То, что она поступила правильно, не принесло ей и доли того утешения, на которое она надеялась. В отсутствие постоянной похвалы добродетель порождает одиночество. Часто она, сидя за столом, посередине какой-нибудь работы вроде сочинения очередных “хозяйкиных хитростей” или “свадебных зарисовок”, теряла нить и вперялась в пространство, унесенная воспоминанием о том, как Говард был к ней добр.

Это мечтательное состояние могло длиться десять или пятнадцать минут, пока звонок телефона или появление коллеги не возвращали ее обратно на землю. Иногда, когда грусть грозила обернуться отчаянием, она уходила из газеты, быстро шагала к Уиллет-Вуд, шла по тропинке, по которой они бродили в их последнюю встречу, и позволяла себе пролить сколько-то целительных слез. Она знала, что на работе ей не очень удается скрывать свое несчастье, потому что люди, раньше обращавшиеся с ней как со своим парнем, теперь или избегали ее, или проявляли нехарактерную для себя деликатность. Никем не любимые задания, раньше достававшиеся ей, направляли в другие отделы; таинственным образом появившиеся добровольцы брались за то, что она начала и не смогла закончить.

Ларри, вместо того чтобы, как обычно, по нескольку раз в день стрелять у нее сигареты, приносил ей купленное в пекарне в Петтс-Вуде по дороге на работу пирожное с заварным кремом и оставлял у нее на столе. Даже грозная Мюриэл остановила Джин в туалете, куда та зашла побрызгать лицо холодной водой, и предложила принести буклет из Школы йоги, в котором пропагандировалось динамическое дыхание и другие омолаживающие техники. Люди добры, говорила себе Джин. Мне очень повезло.