Когда я шла на свое рабочее место с газетой под мышкой (и мурлыча себе под нос ту песенку, которую насвистывал «ньюзи»), я заметила краем глаза, что получивший поющую телеграмму Фезиндорф встал, когда я проходила мимо него. Затем те же действия повторили Кэбот и Спиндлер. Сидевшая в дальнем конце нашего просторного зала Элли продолжала как ни в чем не бывало молотить по клавишам машинки, однако мой удивленный взгляд она все же перехватила, и в ее глазах мне почудился некий намек на предостережение. За стеклянной стеной кабинета виднелся Мэйсон Тейт, как всегда макавший в кофе кусочки шоколадки.

И, лишь подойдя к своему столу, я вместо стула обнаружила там инвалидное кресло с нарисованным на спинке красным крестом.

3 °CЕНТЯБРЯ

Когда он пересек Первую авеню, то встретился взглядом с двумя девушками с карибских островов, стоявшими под уличным фонарем. Девицы сразу перестали разговаривать и принялись профессионально ему улыбаться, но он лишь головой покачал и, глядя прямо перед собой, быстро пошел по Двадцать второй улице. Девушки продолжили прерванный разговор.

Снова полил дождь.

Он снял шляпу и спрятал ее под куртку, внимательно поглядывая на номера многоквартирных домов. № 242, 244, 246…

Когда он говорил с братом по телефону, тот не захотел встречаться в Верхнем городе. Не захотел он встретиться и в ресторане. Или хотя бы в разумное время суток. И настоял на том, чтобы встретиться в Гэзхаус-дистрикт[163] в 11 вечера, объяснив, что там у него какое-то мероприятие, на котором ему непременно нужно присутствовать. Брата он обнаружил на крыльце дома № 254. Хэнк сидел на ступеньке и курил сигарету; лицо у него было очень бледным, даже каким-то серым, как у шахтера.