Вдруг словно гром среди ясного неба Флоренс пришла в голову мысль. «А почему бы и мне с Мэри-Элис не поехать с ними?» – озарило ее, и она чуть не свалилась со стула. Возможно, единственный способ для нее восстать из пепла – это вырваться из залива Гулливера и зажить новой жизнью в новой стране, вдали от теней прошлого, на каждом шагу напоминающих о смерти Руперта.

Бредовая мысль, неожиданная. До этой минуты она не думала покидать Англию. Примирившись с гибелью Руперта, она примирилась и со своей одинокой старостью в Педреване. Она не собиралась никуда уезжать. Хотя почему бы и нет? Переезд – это не бегство от Руперта. Переезд – всего лишь бегство от постоянных напоминаний о его смерти.

После ужина Флоренс прокралась в спальню к матери. Маргарет сидела за туалетным столиком и смывала макияж. Заметив застывшую на пороге дочь, она улыбнулась ей в зеркало.

– Входи, дорогая. Надеюсь, ты не расстроилась из-за того, что мы решили оставить Англию? Знай я, что сегодня вечером Оливер взбрыкнет и раскроет наши планы, я бы заранее предупредила и тебя, и Уинни. А так, боюсь, мы учинили светопреставление. Мама и папа, конечно, пытаются сохранить хорошую мину при плохой игре, но я-то знаю, что они чувствуют на самом деле. Я просто в отчаянии. Но мы ведь расстаемся не насовсем, а только на время. Да, Австралия – другой конец света, но мы же вернемся. Непременно.

Маргарет, тревожно прищурившись, всматривалась в лицо дочери, ища одобрения. Флоренс присела на кровать, скрестила ноги и выдохнула:

– Я бы тоже поехала с вами…

Маргарет развернулась вместе со стулом.

– Ты хочешь уехать из Педревана?

– Я хочу уехать из Англии.

– Фло… – растерянно протянула Маргарет.

Глаза Флоренс наполнились слезами.

– Я хочу начать новую жизнь как можно дальше от этих мест, где все напоминает о Руперте. Мне кажется, только так я смогу возродиться, зажить собственной жизнью. Я смертельно устала оплакивать Руперта.

– Милая моя…

Маргарет поспешно вытерла лицо бумажной салфеткой, удаляя остатки крема, поднялась, присела рядом с дочерью, обвила ее ласковыми материнскими руками и крепко прижала к груди.

– Я понимаю, каково тебе приходится, Фло. Горечь утраты невыносима. Сочувствую тебе всем сердцем.

– Ты единственный человек, способный меня понять. Ты тоже потеряла мужа.

– Боль потери никогда не отпустит тебя, но со временем она утихнет, смягчится. Я обещаю. И тогда ты снова вздохнешь полной грудью.

– Из-за этой боли ты и не хотела повторно выходить замуж?

– Я долго скорбела, Фло, ужасно долго. И вдруг я влюбилась в Оливера. Это совсем другая любовь, не та, что была у нас с твоим отцом, совершенно на нее непохожая. Это любовь-взаимопонимание, любовь-товарищество, любовь – дружеская приязнь. Но это тоже немало, Фло. Возможно, в один прекрасный день ты встретишь человека, который заполнит дыру, оставленную в твоем сердце Рупертом. Разумеется, он не заменит Руперта. И ты, возможно, никогда не полюбишь его так же горячо, как Руперта. Но в его лице ты обретешь друга, с которым можно смеяться. А смех – великая сила. Я этого не осознавала, пока Оливер не вернул мне способность смеяться.