Забыв про Тоби, Макс размашисто шагал по дорожке. Из-за деревьев показался величественный особняк, и Макс застыл как вкопанный. Он узнал его! Когда-то он его уже видел! Макс тут же одернул себя: разумеется, когда-то он его уже видел – издалека, через прореху в заборе. И, конечно же, он его узнал, потому что хотел узнать, потому что не раз и не два любовался подобными особняками в елизаветинском стиле. Стиль есть стиль, он везде одинаковый. И все-таки Макса не покидало странное чувство, что между ним и особняком есть какая-то связь. Однако это ощущение было столь неуловимым, что он не сумел ни удержать его, ни осмыслить. Отголоском позабытого воспоминания, терпким ароматом, подхваченным и унесенным ветром, мелькнуло оно в его душе и рассеялось без остатка.

Макс спохватился, что без разрешения топчется по чужим владениям, и свистнул Тоби. Тоби не объявился. В саду не раздавалось ни звука, и только лениво чирикали в кустах птицы. Оставив собаку на произвол судьбы, Макс направился к коттеджу.

Он решил посвятить Синтию в историю с реинкарнацией и собрать дополнительный материал для книги Дафны. Благо уставшая Берта храпела наверху, и ему выпал удобный случай поговорить с Синтией наедине. Синтия заварила кофе, и они уселись на веранде, под лучами заходящего за деревьями солнца. Синтия выслушала его с интересом и, когда Макс закончил, скептически тряхнула головой.

– Грандиозная эпопея, Макс. Слов нет. В переселение душ я не верю, но викарий после отъезда Флоренс рассказал мне кое-что любопытное. Понимаешь, он считал, что перемена мест пойдет Флоренс на пользу. Что, покинув Педреван, она снова заживет нормальной жизнью. По его словам, Флоренс нашла какое-то стихотворение на цветочном рынке. Подробностей не помню, но вроде бы она решила, что это стихотворение – послание от Руперта. Стихотворение называлось «Жди меня», и в нем были такие строки: «Жди меня, и я вернусь». Флоренс вбила себе в голову, что Руперт вернется. Правда, в каком виде – в образе духа или в человеческом обличье, – я не поняла. Преподобный Миллар высказал догадку, что речь шла о духовном воссоединении, так как Флоренс к тому времени примирилась с гибелью Руперта. Но теперь, когда ты упомянул реинкарнацию, я начинаю подозревать, что Флоренс ждала возвращения Руперта во плоти.

Голубые глаза старушки сияли добротой.

– Мне бы очень хотелось, чтобы твоя история сбылась, Макс, и чтобы Руперт ожил. Но, согласись, в это трудно поверить. Перевоплощение в тело другого человека кажется мне довольно сомнительным. Знаю: идея реинкарнации не нова, – но меня подобные идеи не занимают. – Синтия нежно улыбнулась. – Я не фанатичная христианка, и реинкарнация не идет вразрез с моими религиозными убеждениями. Просто не верю в переселение душ. Оно кажется мне неправдоподобным, чем-то из области фантастики. Но я рада, что ты поделился своими воззрениями. Теперь понимаю, почему ты интересуешься Рупертом. Должна признаться: ты и в самом деле похож на него, хотя вы с ним родственники, так что в вашем сходстве нет ничего экстраординарного. Если встретишь Обри, о реинкарнации не заикайся, он на нее не клюнет. Он вообще не расположен говорить о Флоренс или о прошлом как таковом. Ее отъезд глубоко ранил его. В лице Флоренс он потерял близкого друга.