– Ты абсолютно прав. Все вместе мы позировали только для первоначального наброска, а после – по отдельности. Художник приглашал нас в мастерскую по одному. Руперт постоянно брюзжал. Он терпеть не мог фотографироваться или позировать художникам. Ему недоставало терпения. Но отец поднажал на Руперта, и тому волей-неволей пришлось подчиниться. Руперт сторонился увеселений. Другое дело – наш папа: тот был безукоризненным светским львом. Любил людей и хотел осчастливить всех и каждого. Поэтому он и создал из Педревана парк развлечений. Руперт не принимал участия в светских забавах, а вот общительный и спортивный Обри всегда и во всем был первым. И чем больше возвышался Обри, тем глубже в тень отодвигался Руперт.

В гостиную ворвались три веймарские легавые. За ними неспешно проследовал Обри. Очевидно, Бракс доложил ему, что Синтия привела в дом гостей, так как Обри не выказал ни малейшего удивления, застав их перед портретом.

– Здравствуй, Синтия, – вздохнул он.

Макс с подозрением уставился на хозяина Педревана, не отвечавшего на его письма. Он ожидал встретить сварливого затворника, а увидел сломленного невзгодами старика. Словно извиняясь за то, что до сих пор жив, Обри неловко сутулился. Макс протянул ему руку и представился внуком Хартли Шелбурна. При имени Хартли Обри улыбнулся. И его улыбка со следами поблекшей радости напомнила Максу о лучезарном юноше на портрете.

– Как Хартли? После войны мы с ним так и не виделись.

– Все такой же задира.

– Он всегда был бойким, – усмехнулся Обри. – Передайте ему привет от меня.

– Обязательно передам.

– Я показываю Максу дом, – пояснила Синтия. – Он интересуется историей нашей семьи, и я подумала, что ему полезно будет посетить Педреван.

– Да-да, вы писали мне, верно? – спросил Обри, глядя на Макса кроткими водянистыми глазами. – Простите, я, наверное, вам не ответил. В последнее время я совсем забросил корреспонденцию.

– Ничего страшного, – уверил его Макс. – Но я рад побывать здесь. Ваш дом – просто чудо.

– Да, чудо, правда, – рассеянно согласился Обри. Похоже, свалившееся на него богатство принесло ему одну головную боль.

Макс увел разговор в сторону и принялся расспрашивать Обри о саде. Когда беседа начала угасать, в зале появились Берта и Тоби. Три веймарские легавые кинулись к песику, чтобы обнюхать его, и малютка Тоби, испуганный их гигантскими размерами, смиренно повалился на спину.

– Привет, Обри, – хмыкнула Берта. – Вылез-таки на свет божий?

– Привет, Берта, – холодно приветствовал ее Обри.

– Расслабься, я не собираюсь расспрашивать тебя о нашей родне: уже владею всей необходимой мне информацией. Нашлись люди пообходительнее тебя.