Браун демонстрировала неприятие клишированных эмоций и лирических поз. В ее танцах аффекты могут возникать только из движений, а не наоборот. Лицо танцора может выражать чувство спокойствия, сосредоточенности, может быть удовольствия, но не более. По словам одного зрителя, результатом такого ограничения выразительных средств является то, что «Браун, кажется, просто присутствует здесь, снова и снова, намеренно лишенная чего-либо, кроме глубоко экзистенциального»[606]. Именно потому ее чистое движение является хорошим выражением того, что Хайдеггер называет Dasein (присутствием), и того, что Беньямин называет абсолютной жизнью.

В течение приблизительно двух десятков лет Браун создавала минималистские постановки, многие из которых можно рассматривать как кинестетические лабораторные эксперименты, во время которых ее танцоры были одеты во всё белое, как, например, в Групповом первичном накоплении, сцена из которого показана здесь на фотографии, сделанной в Центральном парке. Хореография обычно сводилась к заданию, которое она заранее давала исполнителям. Она называла эти постановки «танцевальными машинами»[607]. Затем, примерно в 1980 году, она начала применять свои знания кинетики в создании более традиционных хореографических композиций для сценических постановок. В этих произведениях было начало, середина и конец, а также музыка, свет и костюмы. Такой переход казался отходом от предыдущих теорий, резкой границей, удобно разделяющей творчество Браун на ранний и поздний периоды. Тем не менее внутренняя сила ее ранних, более элементарных постановок придает ее зрелым, сложным хореографическим композициям незримый внутренний дух мастерства. Как только человек настроится на чистое движение, ничто не сможет встать у его на пути. В отличие от многих современных хореографов, которые руководствуются в первую очередь театральными и концептуальными соображениями, для Браун на кону всегда стояло чистое движение.

Вот один из примеров того, как ранние постановки Браун заложили основу влияния ее кинетической хореографии. Когда нейробиологов просят указать, где происходит мышление, они обычно говорят о синапсах. Когда танцоры говорят о движении, особенно если они находятся под влиянием Браун, они рано или поздно начинают говорить о суставах. Настоящий вопрос заключается не в том, на что способно тело, а, если быть точнее, в том, что могут делать суставы: как работают эти сочленения, сгибаясь, выпрямляясь и вращаясь. Тело ведь не единая, твердая масса. Оно может удерживать определенные статические формы путем напряжения мышц, но только благодаря освобождению от этих напряжений рождается движение, чистое или нет.