Так мы можем сказать, что не узнаем свой собственный образ, если он отражен двумя-тремя косо составленными зеркалами. Только здесь зеркала не просто отражают – они искажают, отчуждают, деформируют. Нельзя дальше отойти от себя самого: Кьеркегор решил не признавать своими некоторые возможности, отделяющиеся от его реального существования. Что это – знак полного избавления? Как свидетельствует его «Дневник», Кьеркегор не забывает сюжет «Принцессы Брамбиллы» – необычайного маскарадного каприччио, где Гофман разрабатывает тему освобождения через юмор: человек избавляется от груза смертельной серьезности, вызывая образ собственного двойника, чтобы над ним посмеяться. Происходит как бы новое рождение, отпочкование от себя… Однако в «Объяснительном воззрении на мое творчество» Кьеркегор специально доказывает, что стал «религиозным писателем» не в итоге постепенного освобождения. Сразу после издания своей первой книги, подписанной псевдонимом («Или… или…»), он выпустил под своим подлинным именем «Две наставительных речи». То есть ортонимное и псевдонимное творчество точно совпадает у него во времени. Псевдонимы – преходящие выражения, но переход от одного к другому тут же дается как уже свершившийся. В такой одновременности Кьеркегор видит доказательство того, что «религиозное было не постепенно открыто, но изначально утверждено». И продолжает:

Все эстетическое творчество предполагало запрет на религиозное, которое при этом присутствовало и все время беспокоило автора, словно говоря: «Ну, скоро ты закончишь?» Выдавая в свет свои эстетические произведения, автор жил под решающей властью религиозных категорий[592].

Все эстетическое творчество предполагало запрет на религиозное, которое при этом присутствовало и все время беспокоило автора, словно говоря: «Ну, скоро ты закончишь?» Выдавая в свет свои эстетические произведения, автор жил под решающей властью религиозных категорий[592].

Однако ниже говорится: «Избегнуть эстетического творчества я не мог, так что в итоге и моя собственная жизнь впала в эстетику»[593]. Кьеркегор подчеркивает это: «С самого начала присутствует двойственность, двусмысленность. С самого начала возникает религиозное, и вплоть до последнего момента еще присутствует эстетическое»[594]. Правда,

религиозное обладает решающим значением, тогда как эстетическое присутствует инкогнито[595] ‹…›. Этот процесс включает в себя устранение поэтической и философской натуры, с тем чтобы стать христианином. Любопытно, однако, что это движение начинается одновременно, из чего следует, что развитие идет осознанно: ‹…› последующее не отделено от исходной точки и не возникает по прошествии какого-то числа лет. Таким образом, эстетическое творчество несомненно является обманом, но в некотором другом смысле оно служит необходимым «выходом» для накопившегося[596].