В XII–XIII веках Библии производились в огромных количествах, косвенно указывая на широкий круг грамотных читателей, которым требовался стандартный и удобный формат с колонтитулами и прологами к библейским книгам (часто адаптированными на основе перевода Иеронима), равно как и с примечаниями, объясняющими библейские имена. И все это появлялось – благодаря росту книготорговли, особенно в Париже. «Число Библий, дошедших до нас из XIII века, превышает число всех остальных артефактов – за исключением, возможно, монет и построек» [8]. Переписчики научились мастерски справляться с готическим шрифтом, делавшим Библию достаточно маленькой – не больше типичного печатного экземпляра наших дней.
Истолкование Библии: христианские подходы
Истолкование Библии: христианские подходы
Средневековые подходы к Библии во многом продолжают традицию, которой следовали отцы Церкви. Трактовки строились на предпосылке, согласно которой считалось, что библейское учение согласуется с христианской доктриной, а текст требуется интерпретировать лишь с одной целью: увериться в истинности этого мнения. И никому не приходило в голову прочесть текст сам по себе – в отрыве от системы христианских воззрений: тогда он стал бы неуместным для читателя-христианина. Но немало усилий тратилось на то, чтобы определить, как связаны текст и вероучение, и в Средние века был достигнут большой прогресс в размышлениях о сути библейского авторитета, библейской вдохновенности и истолкования библейских текстов.
В частности, мы уже видели, как Ориген стремился найти аллегорический смысл во множестве библейских пассажей. Там, где прямое значение текста не влекло никаких проблем, Ориген его принимал. Но если воспринять текст в прямом значении было сложно, а особенно если строки казались абсурдными, Ориген утверждал, что в таком случае подразумевается иной смысл, метафорический или аллегорический. Впрочем, этот смысл может принимать самые разные формы: он может говорить об отношениях души и Бога или же о моральном вопросе, а может оказаться и предсказанием о конце времен. Ориген не сводил возможные переносные смыслы в систему: он просто описывал их словом «духовные». И даже там, где буквальный смысл воспринимался совершенно спокойно, при желании было возможно провести метафорические параллели: так, вспомнив историю исхода народа Израильского из Египта – которая, по мнению Оригена, произошла на самом деле, – мы могли бы прийти и к размышлению об «исходе» рода человеческого от оков греха к свободе, дарованной Христом, или об освобождении отдельно взятой души. «Пути, которыми Господь ведет душу – это те же самые пути, которыми Он ведет народ Свой, а значит, у нас есть право выводить из Книги Исхода духовное учение» [10]. В последующие времена авторы по-прежнему считали, что «нелепости» текста указывают на более глубокий смысл, и при этом они были склонны придавать тайный смысл всему Священному Писанию в еще большей мере, чем Ориген. В конце концов такой подход оформился в четырехчастную схему, в соответствии с которой библейские пассажи можно было интерпретировать как 1) буквальные; 2) аллегорические; 3) нравственные и 4) анагогические [11]. Обо всех смыслах обобщенно говорит знаменитое мнемоническое изречение: