Попытки просвещённого церковного дипломата Арсения Суханова, изучившего архивы многих афонских монастырей, защитить равно-честность русских обрядов с новогреческими оказались напрасны. Не убедило московских правителей даже увещание Константинопольского патриарха Паисия: единство православия разрушается не различием обряда, а ересью. Одержимый властью и гордыней Никон, не внял голосу разума, предпочёл действовать жестоко и неумолимо. На Руси силой ввели троеперстие, внесли изменения в Символ веры, богослужебные тексты и молитвы, духовенство переоблачили в широкие греческие рясы и камилавки, перенятые у турок.

От царя и его ближайшего окружения исходили настроения, которые хорватский священник-униат Юрий Крижанич, находившийся в Москве в 1659–1661 годах, определил, как «чужебесие». Этим словом он именовал неистовую «любовь к чужим вещам и народам и чрезмерное /…/ доверие к чужеземцам», при котором «мы собственный образ жизни презираем, уничижаем, отвергаем».[611] «Грекопоклонство» Алексея и Никона объяснялось желанием объединиться с «вселенским православием» и так возглавить половину Европы. Вряд ли они не знали об ответах Ивана Грозного ватиканскому послу Поссевино, предложившему Руси унию с Римом по греческому образцу и власть над православным миром: «/…/ знай, что мы веруем не в греков, а во Христа. Что же до Восточной империи, то Господня есть земля: кому захочет Бог, тому и отдаст ее. С меня довольно и своего государства /…/».[612]

Спустя столетие царь и патриарх прельстились таким же предложением, но прозвучавшим из уст «учёных греков». Заворожённый призывами возродить в составе великой Руси священную Византию, Алексей доверился человеку, о котором ничего не знал, – Паисию Лигариду. В судьбе Русской церкви деятельность этого псевдомитрополита, отлучённого константинопольским патриархом за «папизм», оказалась поистине зловещей. Он посоветовал царю для борьбы со старообрядцами и властолюбивым Никоном созвать церковный Собор и пригласить на него восточных патриархов. Прибывшие в Москву Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский «из корыстного раболепства» и против всех церковных правил низвергли Никона в 1666 году. Затем патриарх Макарий проклял двоеперстие и объявил «еретиками» староверов, посмевших отвергнуть новогреческие обряды.

Наследники византийцев были искренно убеждены, что «получив христианство от греков, русские должны были бы всегда следовать их примеру и не уклоняться от греческих обычаев».[613] Анафемы исправителей древнеправославной веры были приняты в 1667 году на Большом Московском соборе. Старообрядцы ссылались на Стоглав, утверждавший двоеперстие и другие обычаи Русской церкви, но под влиянием царя и негласным – Лигарида, Собор постановил, что эти статьи Стоглава были написаны «нерассудно, простотою и невежеством». Более того, иерархи, напуганные царской «грозой» и жестокими карами староверческого духовенства, призвали к церковным преследованиям «еретиков». Доказать неправо-славность старообрядцев было невозможно, однако в Соборе участвовал «тишайший царь» Алексей. Он и решил судьбу Русской церкви.