Власть Ибн-Хафсуна и страх, который он вселял в султана, были так велики, что Джад, хотя он лишь выполнял указания своего суверена, ощутил небезосновательный страх, что его принесут в жертву главе ренегатов. Единственным способом избежать опасности показалось ему бегство, и он покинул столицу, тайно среди ночи, желая найти убежище у своего брата, правителя Севильи. С ним были два его брата, Хашим и Абд аль-Гафир, несколько друзей, включая двух курашитов, пажи и рабы. Следуя вдоль правого берега Гвадалквивира, беглецы к рассвету добрались до замка Сьете-Филла. Здесь им разрешили ненадолго остановиться. Но, к сожалению, банда разбойников бербера Тамашекка рыскала неподалеку, и братья Ибн-Галиба, которые были ее членами, заметили прибытие всадников. Они узнали Джада и, горя желанием отомстить за смерть брата, предложили главарю увести лошадей, которые были оставлены за стенами замка. Тамашекка и его бандиты как раз окружили беспокойно ржавших коней, когда Джад и его друзья, привлеченные криками рабов и ржанием, напали на бандитов. Те яростно защищались и, поскольку их было намного больше, убили Джада, двух его братьев и курашита.

Эта стычка имела роковые последствия для испанцев в Севилье. Именно на них обрушил свою месть за смерть братьев Омайя, не имевший возможности отомстить настоящим виновникам. Он отдал их в руки Бени Хальдуну и Бени Хаджаджу, которых позвал в город и разрешил уничтожать всех испанцев – мусульман или христиан, – где их удастся найти, в Севилье, Кармонте или в сельской местности. Последовала страшная резня. Охваченные слепой яростью йемениты перерезали горло всем испанцам без разбора – тысячами. Улицы были залиты кровью. Те, кто, спасаясь от меча, бросались в Гвадалквивир, гибли в водах реки. Немногие испанцы, пережившие бойню, оказались за гранью нищеты.

Йемениты надолго сохранили память об этой кровавой бойне. Их злоба не утихла даже после краха врага. В Альхарафе, Сенеде и окрестностях менестрели воспевали этот кровавый день в стихах и песнях, и йемениты, ненависть которых не знала границ, не уставали слушать подобные строки:

«С саблями в руках мы уничтожили племя рабов! Земля была усыпана их телами – их было больше двадцати тысяч. Остальных унесли воды реки. Раньше их было много, и они были везде. Теперь мы уменьшили их ряды.

Мы, дети Кахтана, потомки принцев, которые издавна правили в Йемене, а они, рабы, потомки рабов.

Презренные псы, в своем безрассудстве они осмелились потревожить льва в его логове. Мы сбросили их, чтобы они присоединились к самудянам в вечном пламени ада».