Константин Великий основал в своей новой столице школы, где молодежь обучали священной и мирской литературе, и эти школы процветали до эпохи иконоборцев. Валент позаботился, чтобы преподавателям регулярно платили, приказал построить государственную библиотеку, основал школу каллиграфов. Видимо, вскоре уже появилось много преподавателей-христиан, потому что император Юлиан увидел в их многочисленности опасность для язычества и запретил «риторам, грамматикам и софистам-христианам преподавать в школах». По его мнению, человек не мог преподавать Гомера, Платона или Гесиода, если не исповедовал те верования, которые когда-то так прекрасно их вдохновили, а преподаватель-христианин обязательно исказил бы их наставления. Но в IV веке никто, даже Златоуст, который проклинал софистов, хотя раньше брал у них уроки, не считал, что можно научиться думать и говорить, не прочитав сначала сочинения учителей мысли и речи, самых знаменитых писателей Античности. «Становясь христианином, человек не отказывался изучать их и восхищаться ими, – пишет господин Буасье. – Они были общим достоянием всего греческого народа, и, когда Юлиан захотел дать монополию на них одному вероисповеданию, святой Григорий гордо ответил на эту наглую провокацию: „Значит, кроме тебя нет ни одного эллина?” – „Он изгнал нас из науки, словно воров, укравших чужое имущество, – жаловался Григорий в другом месте, – словно считал, что речи придают силу изящество стиля и очарование слов, а не знание истины и мощь доказательств. Но пока у нас есть языки, он не сможет заставить нас молчать и помешать нам исповедовать нашего Бога. Он своим указом запретил нам говорить на аттическом наречии, но не запретил нам говорить истину”.

Потом, перейдя в наступление, святой Григорий высмеивает болезненную страсть Юлиана непрерывно цитировать и хвалить античных философов, и доказывает, что философы-христиане гораздо многочисленней и добродетельней, чем эти так называемые мудрецы античности. „Наши христианские философы, – писал он, – не изящны по форме, но они не считают, как написал один из ваших поэтов, что в повествовании мудрость мало значит и что поэтому истинная набожность заключается в том, каким словами оно изложено. Однако они побеждают ваших практической мудростью и лучшей наукой о жизни“».

Закон Юлиана, направленный против преподавателей-христиан, не пережил своего автора. Из его образовательных реформ поле его смерти уцелела лишь одна: с этих пор для всей территории империи избранных преподавателей должен был утверждать император.