В канун Шавуота Бешт понял, что пришло его время уходить из жизни. В первый вечер праздника, как это было предписано еще Аризалем, в доме Бешта собралось множество людей для проведения «тикун лель Шавуот» — ночного бдения с повторением краткого содержания всего корпуса Священного писания и книги «Зоар» для того, чтобы настроит души на тот лад, на который они были настроены у евреев перед получением Торы на горе Синай. Бешт нашел в себе силы принять участие в исполнении этого обычая и даже прочел проповедь даровании Торы и порядке ее чтения в этот великий праздник.

Однако наутро ему стало совсем плохо, и он велел собрать всех близких друзей из погребального братства, чтобы дать распоряжения о своих похоронах. При этом он подробно рассказывал им о том, что чувствует в эти последние минуты жизни, которая покидает члены его тела один за другим — чтобы они в будущем могли распознавать приближающиеся признаки агонии. Таким образом, даже на смертном ложе он оставался Учителем.

Видимо, именно в эти минуты члены погребального братства спросили Бешта, почему он, если знает, что умирает, не напутствует сына?

— А что я могу сделать, если он спит? — ответил Бешт, возможно, имея в виду не только обычный, но и духовный сон — по всем дошедшим до нас сведениям, р. Цви-Гирш по своему духовному уровню явно был очень далек от отца.

Но дело было, видимо, еще и в том, что приближение отцовской смерти так потрясло сына Бешта, что, наложившись на бессонную ночь, свалило его в сон — это была нормальная реакция психологической защиты. Не исключено, что справедливо и утверждение о том, что он настолько любил отца, что отказывался поверить в возможность его близкой смерти, и сон опять-таки стал естественной психологической реакцией, попыткой убежать от действительности.

Когда его разбудили и сказали, что отец уверен в том, что его час близок, р. Цви-Гирш направился к Бешту и там разрыдался.

— Я знал о твоем зачатии, ибо когда сблизился с женой, задрожали все своды небесные. — Захоти я — и был бы в силах в таинстве зачатия родить сына с душой Адама, и тогда ты бы знал многие тайны. Но и у тебя есть святая душа, просто ей все это без надобности.

И тогда р. Цви-Гирш стал умолять отца сказать ему «что-нибудь» — имея в виду те тайны, которые он носил в себе всю жизнь и которые пока никому не открыл.

И Бешт начал говорить, но сын вынужден был признать, что просто не понимает слов отца.

— Мне все тяжелее находиться в этом мире. Не могу я говорить с тобой! — сказал Бешт.

Тем не менее, продолжает «Шивхей Бешт», он научил его некому имени Творца, и объяснил, что ему будет достаточно мысленно представить это Имя, и он явится к нему из Высшим миров и будет его учить и наставлять.