Вслед за осознанием своего полного провала, Романа охватило непереносимое чувство вины перед родителями и в особенности — перед супругой. Принимая весной решение о вложении в бизнес всех их с Мариной совместных сбережений, Роман даже не пытался прислушаться к мнению жены, игнорировал любые ее доводы и просьбы. Конечно, такое его поведение происходило отнюдь не из одного лишь слепого эгоизма: у Романа были высокие требования к самому себе как к сыну, мужу, отцу и главе семейства. И хотя бизнес в первую очередь должен был стать основой его личного успеха, помимо этого одним из важнейших внутренних мотивов Романа было обеспечить полный материальный достаток жене, чтобы она смогла, наконец, бросив невыносимую работу, заняться тем, чем сама захотела бы. Роман не шел ни на какие компромиссы с супругой, не обращал внимания на ее уговоры, потому что на все сто процентов был уверен в успехе предприятия, потому что знал — в конце концов, он даст ей значительно больше, чем могло родиться в ее самых смелых мечтаниях.

Но вышло иначе. В действительности он не мог теперь предложить Марине ничего из того, чем оправдывал прежде свои категорические, единоличные решения. Роман увидел сейчас себя лишь эгоистом, который проигнорировал все желания и просьбы жены, воспользовался ее самозабвенной преданностью и — подвел ее. Несознательно, в глубине души он вдруг остро ощутил, что недостоин и маленькой толики ее внимания и заботы. Чувства вины перед супругой было в Романе настолько всепоглощающим, что он не мог переносить даже только ее присутствия рядом с собой, не говоря уже о том, чтобы принять ту опеку, которой она пыталась его окружить. Роману было бы намного легче, если бы Марина стала ругать его, устраивать сцены, обвинять в том, что он потерял все накопления и уничтожил их с Алиной будущее. В таком случае он смог бы ругаться в ответ, с чистой совестью обвинить жену в непонимании и начать искать себе оправдание в этом. Но Марина не только ни разу не намекнула о его критической неудаче, а напротив окружила мужа исключительным вниманием. Она буквально не отходила от него, готовила ему каждый раз только самое свежее, убирала и ухаживала за ним. Но эта же самоотверженная забота супруги, позволившая Роману быстро справиться с обострившейся болезнью, стала настоящей пыткой для его подсознания, когда он пришел в себя. Доброта, любовь и понимание Марины до предела усиливали раздирающее Романа чувство вины перед ней. Видя, как жена, несмотря ни на что, ухаживает за ним, он только еще отчетливее ощущал, насколько самонадеянным и неблагодарным эгоистом оказался в действительности. Он был недостоин и капли ее внимания, и каждый раз эта несознательная мысль до безумия бередила его душу. При виде супруги в Романе многократно усиливались его терзания, до такой степени, что ему казалось, будто бы он физически ощущает боль от сдавшего ему грудь чувства глубочайшей вины и отчаяния. И не в силах переносить эту боль, Роман несознательно начал стремиться избавить себя от ее причины — избавить себя от внимания жены, от самого ее присутствия рядом. Стоило только Марине появиться в комнате, как он тут же гнал ее от себя, а если она не уходила то он, не отдавая отчет своим действиям, взрывался в гневе, кричал, оскорблял, доводил ее до совершенного смятения, подсознательно желая только лишь, чтобы та скорее оставила его одного.