Элгор был растерян.

С каждым мгновением взгляд его светлел, а Рик тем временем продолжал:

— … Вот я и хотел спросить у тебя: что дальше-то делать будем?.. Как нам…

И тут холм, неподалеку от которого они стояли, шевельнулся, отрясая с себя пыль и обнажая складки шкуры.

Это были вовсе не борозды на холме, а припорошенные песком тощие ребра гиганта.

Рик с Элгором попятились, не сводя глаз с возникшего силуэта чудовища. И не смотря на энергию пустоты, заполнявшую все вокруг, Рик почувствовал прикосновение совершенно особенной магии.

Тай, увидев Старшего Древнего, упал на колени, расплакавшись навзрыд.

— Эл, отойди-ка подальше, — сказал Рик. — Если верить королеве, меня он тронуть не должен из-за аспекта пустоты, а вот насчет тебя не уверен.

— По-моему, он сейчас никого не способен тронуть, — заметил Элгор, и будто в подтверждение его слов гигант снова замер, издав слабый, протяжный стон.

— Вместе пойдем к нему, — услышал Рик у себя за спиной голос Бруно: парень возник рядом с ним так неожиданно и быстро, будто вышел из тени.

Рик сначала хотел что-то возразить, но, подумав, махнул рукой.

— Хрен с вами, давайте вместе. Как думаете, где у него голова?..

Пока Клыкастый с Тайеном спешили к ним, Бруно внимательно окинул взглядом тушу гиганта и указал рукой направление.

— Думаю, там.

Бруно оказался прав. И Элгор — тоже.

Старший Древний едва дышал. Голова чудовища лежала на земле, в мутных желто-зеленых глазах медленно угасала жизнь.

Рик сначала остановился на некотором удалении. Даже в таком плачевном состоянии размеры Старшего Древнего впечатляли. Какой бы тощей не была лапа, одного ее неловкого удара хватило бы, чтобы убить человека. Глянцевая чешуя с тела почти вся облетела, обнажив коричневую потрескавшуюся кожу. Остро проступали локти и шейные позвонки.

Взгляд монстра стал более осмысленным. Он медленно закрыл глаза и снова открыл их. Смрадное гнилостное дыхание зверя напоминало запах тления.

Рик сделал несколько шагов навстречу, потом еще.

Он уже почти мог коснуться огромной морды, когда вдруг все померкло, и прямо перед Риком, как две луны, застыли только глаза Древнего.