Она свернула за угол, зашагала к лестнице. В темноте под панно кто-то стоял.

— Алиса?

По мозаике змеились тени щупалец. Острые плечи женщины, затаившейся на лестничном пролете, были подняты до скул, а ветвистые руки царапали воздух нестрижеными ногтями.

Чик. Чик. Чик, — защелкали ножницы, изголодавшиеся по шелковистым волосам, по артериям и теплым человеческим кишкам.

Женщина — чудовище! — вдруг опустилась на корточки и побежала по-собачьи к Соне, перепрыгивая через ступеньки, полосуя когтями палас. Соня завизжала и ринулась назад по коридору.

* * *

— Кто здесь? — спросила Алиса, как занавески убирая мокрые пряди с лица. Горячие струи били по спине. Мыло выпало из пальцев, лягушкой поскакало по поддону. Алиса вышла из-за перегородки, в чем мать родила, склонилась и снова услышала этот звук. Щелканье металла, щелканье ножниц. Она замерла, пальцы промахнулись мимо мыла и чиркнули по каменному полу под настилом.

— Эй, шутники!

Алиса оглядывала недовольно душевую, поделенную на секции. В запотевшем зеркале мелькнула чья-то тень.

— Оля, я думала, ты гораздо умнее.

Трубы забулькали. С раскрасневшейся кожи падали клочья пены, они образовали белую бородку в промежности.

Чик. Чик. Чик.

— Добби?

Алиса быстро подобрала мыло.

— Ладно, к черту вас, клоуны.

Она крутнулась на пятках, шлепнула себя по ягодице и продефилировала под струи воды.

Внутренний голос, незнакомый и напуганный, твердил, что там, за перегородкой, вовсе не Оля с Добби. Что там вообще не человек.

* * *

Пиковая Дама гналась за ней. На ходу Соня стучала в соседние комнаты, но никто не отозвался. Словно мрак убил каждого в этой школе, а теперь преследовал Соню. Словно там, в комнатах, задушенные дети лежат вповалку на койках.