— Это было среди хлама в северном крыле. Единственная дагеротипия, запечатлевшая графиню. Эксклюзив, правда, никому не нужный.

Женя едва не ляпнул, что видел в подземелье портрет этой же женщины. Вовремя прикусил язык. С портретом бегал Кирилл, разыгрывая друзей. И где он сейчас? Действительно в городе? Или в чащобе? Блуждает по лесу, среди набухающего сумрака? Висит где-нибудь в петле, посиневший и обритый?

Оля взяла у учителя фотографию. Асимметричное лицо Анны Верберовой источало властность и пуританскую строгость. Кисть с длинными пальцами покоилась на плече мальчика в моряцком костюме. Влага уничтожила его личико — не разглядеть черт. Оля присмотрелась к игрушке, которую держал в руках сын графини. Большеглазая кукла с веревочками вместо волос.

«Очередное совпадение?» — спросила Оля себя.

В кабинет сунулась пухлая физиономия учительницы младших классов Элеоноры Павловны.

— Ах, вот вы где! Краснова, ваш брат травмировал одноклассника.

* * *

Мама больше не сердилась. И не пугала Артема. Она сказала, что глаза ее такие черные, потому что обгорели в огне. Взор этих угольных глаз ползал по Артему алчно. Тонкие губы шептали, что он правильно поступил. Он герой и наконец-то научился защищаться.

— Теперь меня накажут, — вздохнул Артем.

— Я им не дам… я сама их накажу… их всех… им будет так больно!

— Мамочка, когда ты меня заберешь?

— С-скоро… — прошипело из зеркала. — Оч-чень с-скоро…

Дверь открылась, сестра вошла в полумрак. Мама испарилась, рассеялась дымом.

— С кем ты разговаривал? — нахмурилась Оля.

Артем был один в комнате. Не считая полутораметрового зеркала, возле которого он стоял, теней и пучеглазого морячка. Небо за зашторенными окнами быстро серело.

— С мамой.

Оля тяжело вздохнула, приблизилась к брату со спины.

— Тема, — терпеливо сказала она. — Ты же знаешь, что мамы больше нет.

Она положила руку ему на плечо — отразившаяся в зеркале картина дублировала дагеротипию. Так же позировали фотографу графиня и ее маленький сын. Артем дернулся всем телом, сбросил сестрину ладонь.

— Мама говорит, ты плохая. Мама говорит, ты совсем не любишь меня.