Угрюмые горы никак не реагировали, что впереди вообще что-то и кто-то может быть. Их насупленный высокий вид пространно созерцал одинокого брошенного беглеца, который все чаще и чаще посматривал на крошечную деревянную корочку, всматривался в ее царапины и, как бы по новой, стряхнув с себя нависшие липкие мысли, резко двигался вперед, с решимостью бежавшего каторжника волок свое тело навстречу неизвестности.

Который день? Рус не считал суток. Где-то с неделю топчет он землю и кроме сонных дозоров да далеких деревень с распаханными клочками земли ничего с высот своего пути не видел.

Но, полно вздохнув, мотнув головой и сделав глубокий выдох, стиснув зубы, наклонялся вперед и шел, шел, пока мысли его не возвращали к действительности и не призывали к осторожности. Тогда монах садился на землю, прорабатывал свой путь снова и, прикинув все «за» и «против», двигался дальше, удивляясь, почему становится легче, когда мысли находят свой порядок.

Ноги также бесшумно ступали по земле. Цепкий глаз остро впивался в возникающую на пути местность. И потому до содрогания непривычно и неожиданно было заметить впереди на небольшой полянке сидящего на пне человека с подогнутыми под себя ногами, почивающего в мирной позе отшельника.

Рус не понимал, чего сидеть этому человеку вдали от жилья и дорог.

Кустами неслышно обошел полянку, стараясь яснее разглядеть черты лица. Тот сидел недвижно. Узкие щелки глаз не светились живым светом.

Пришло на ум: «Не мог ли кто оставить в этом месте труп в такой позе?»

Всмотрелся. Память живо крутила видеосюжеты давней монастырской жизни: «Никак Син? Чего он здесь? Вот встреча. На глухой тропе. Близкий брат. Частый спаринг-партнер в тренировках. Видимо он и подбросил извещение от настоятеля и сам этот участок пути был рядом. Чего сидит? Что за шутку решил выкинуть?»

Рус осмотрелся. Крутом тихо.

— Син-ин, — протянул шипяще и глухо. — Это ты?

— Может быть, — также шипяще, передразнивающе вытянул Син, не двигаясь, — Чего тебе?

— Ты что, нашел место, где можно отключиться? — уже спокойнее, но еще не открываясь, спросил Рус и бесшумно переместился в сторону.

— Пока тебя дождешься, можно не только отключиться, но и переключиться на тот свет. Медленно ходишь. Второй месяц сижу: ноги и спина закостенели, не разогнуться.

Рус забыто улыбнулся.

— Ворчишь. Но пока ты задом к земле припал. Слезай.

— Помоги, а то упаду.

— Нечего было сидеть. Пусть тебе духи помогут.

— Стрелять не будешь?

— Ты глупого не строй.

— Говорят, ты всегда стреляешь. Людоедом стал.