— Будешь болтать, по голове чем-нибудь твердым заеду.

— Вот-вот, я так и знал. Я предупреждал настоятеля.

— Ну и сиди еще два месяца, а я пойду.

— Куда пойдешь?

— Куда глаза глядят.

— Забредешь в лапы «Зеленого круга».

— У меня автомат.

— А сколько патронов?

— Хватит.

— Не хватит.

Но Рус говорил уже серьезно. В этих словах зло сквозила вся тяжесть и тревога прошедших дней. Его голос прерывался, всхлипывал от негодования.

Син вскочил.

— Не расстраивайся. Все правильно. Но сейчас нужно идти по иному следу. Ты вошел в район расположения постов. Нужно обходить. Идти к западу.

Монах вошел в кусты, и Рус так крепко прижал его к себе, что тому пришлось притвориться удушенным.

— Ну, дьявол: я думал, ты ослабел в дороге. Лапаешь, как тигр.

— Ты второй, кого из братьев встречаю из своей дороге. Знаешь… Наконец…

Рус говорил сбивчиво, ощупывая Сина, убеждаясь, что тот живой и полон энергии.

Син был немного старше Руса: симпатичный, с некоторой грустцой в красивых темных глазах. Неподвижность взгляда скрашивалась живым рисунком раскосых век. На нем был широкий пояс с подсумками для патронов. В кожаных мягких сапогох два ножа. В руках короткий автомат израильского производства.

То же самое через минуту он принес Русу.

— Рус, — косо, но внимательно разглядывая беглеца, обратился Син, — как ты себя чувствуешь?