Дэ остановился. В глазах гордо горел огонек упрямства и безропотности.

Генерал катал трость по бедру. Его губы иногда слегка иронически морщилась.

Мудрый старик долго молчал. Огненный взгляд мысли жестко жег пространство.

— У людей множество разновидностей проявления духовной деятельности. Одно из них — монастырское отшельничество. Монастыри — место, где издавно паства скрывается от гонений, несправедливости, жестокости, мирского отчаяния. Здесь монахи живут в боговозделанном мире. Монастыри дают приют для разуверившихся. Служат лечебницей душ покалеченных, отверженных. То, чего им недоставало в суетном мире, находят братья в безмолвии уютного двора и келий. Грехи не проникают за стены, где они никому не нужны, где нет питательной почвы для низости. Здесь, посвятившие себя служению одному, кто их создал, находят ответы на терзающие вопросы, утешаются близостью с ним. Монастыри — обитель успокоения, примирения душ ропщущих, лихих. Первозданный служит нам, мы, с той же покорностью, служим ему. Вот есть суть обители тихой и неслышной.

— Но, почтенный отец, — непривычно вопросил генерал, — к чему тогда несравненное искусство единоборства, умение не промахиваться из мирского оружия?

— Сын мой скородумный. Мы не живем на каком-то уединенном острове или отдаленной планете. Вокруг наших стен кишит пороками и язвами жизнь мирян. В этом мире стреляет каждый, кто имеет поганую огнедышащую вещь. Дерзкая паства, неумолчные крикуны пускают в ход оружие, когда им захочется. Служители всевышнего не должны иссякать под напором никчемных, должны уметь постоять за себя, за вседержителя, которого ради и именем которого свершается все доброе, содеянное на земле.

— Существенно, — покачал в знак согласия головой генерал. — Многие желают отделиться от общества, существовать независимо от него, но за счет этого же, неприемлемого, общества. Где же справедливость?

— Вопрос бытия — непростой вопрос. Но не то должно тревожить мыслителя, если он не уподобляется букашке. В монастырях, где тишина и спокойствие дают светлость и полноту мысли каждому думающему, яснее видятся будни и страхи человечества. Здесь ярче проникают в сознание те безумные и бредовые идеи отдельных авантюрных личностей, за которыми бездуховно следуют немалые толпы амбициозных и безответственных людей. Здесь, с высоты неущемленной мысли и раскованности сознания, будущее человечества видится на щербленой пирамиде прошлого, которое еще не сумело полностью осознать свое место в развитии материи, но которое жаждет ее любыми способами покорить, а затем извести, как нечто, не дополняющее ее прихоти. Это смерть, пустота, к которой настойчиво карабкается человечество, не отдавая себе ни отчета в деяниях, ни ответственности перед Разумом.