— Я просто стараюсь понять.

— Понять? Ты хочешь понять, что произошло в Германии? Как можно понять кошмар? Как я могла заниматься этим? Как они могли творить такое? Ты просыпаешься, и все равно не можешь объяснить. И начинаешь думать, может, этого вообще не было. Как такое могло произойти? Вот почему им надо избавиться от меня. Нет доказательств — нет грайфера, значит, этого никогда не было.

Она покачала головой и отвела взгляд в сторону. Глаза наполнились слезами.

— Послушай. Я думала, что с этим покончено, больше никаких слез. Не как моя мать. Она выплакалась за обеих. «Как ты можешь заниматься этим?» Да, ей легко было говорить. Работу делать должна была я, не она. Как ни посмотрю на нее, слезы. И знаешь, когда они кончились? Когда она забралась в грузовик. Глаза абсолютно сухие. Думаю, ей стало легко от мысли, что больше так жить не надо. И видеть меня.

Джейк вынул из заднего кармана носовой платок и передал ей.

— Она так не думала.

Рената высморкалась, продолжая качать головой.

— Нет, думала. Но что я могла сделать? Ох, прекрати, — сказала она себе, вытирая глаза. — Я не хотела плакать, перед тобой, во всяком случае. Я хотела, чтобы ты увидел прежнюю Ренату, чтобы ты помог.

Джейк положил ручку.

— Рената, — сказал он тихо, — ты сама знаешь, никакой разницы нет, что я напишу. Это советский суд. Для них это не имеет значения.

— Нет, я не о том. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста. — Она снова взяла его за руку. — Ты — последний шанс. Для меня все кончено. Но потом я увидела тебя в суде и подумала: нет, еще нет, есть еще один шанс. Он это сделает.

— Что?

— Ну вот, опять, — сказала она, снова вытирая глаза. — Так и знала, стоит начать… — Она повернулась к конвоирам и на мгновение Джейку показалось, что она его разыгрывает, что ее слезы — часть большого представления.

— Сделаю — что? — спросил он снова.

— Пожалуйста, — сказала она конвоиру, — вы не принесете мне воды?

Конвоир справа, который знал немецкий, кивнул, что-то сказал по-русски своему напарнику, и вышел из комнаты.

— Записывай, — сказала она Джейку по-английски, так тихо, что из-за всхлипываний слов почти не было слышно. — Вортерштрасе, в Пренцлауэре, третий дом от площади. Слева, в направлении Шёнхаузералле. Старое берлинское здание, второй двор. Фрау Мецгер.

— Что это, Рената?