Мышкин смотрел на череп дознавателя. Он снова покрылся мелким бисером.

– Разрешите мне, господин дознаватель, обдумать ваши слова и аргументы в коридоре, – вежливо попросил Дмитрий Евграфович. – Серьезные решения я принимаю в одиночку, без свидетелей. Чтоб никто не подумал, что на меня органы оказывали давление.

– Чё? – спросил дознаватель. Потом дошло. – Выведи, – приказал он сержанту Бандере.

Бандера вывел, ушел и появился через десять минут.

– Надумал?

– Кажется, – неохотно сказал Мышкин.

– Заходи!

Перед ним был совсем другой Шарыгин. Глазки, улыбка – сплошная доброта и сочувствие. Кончик носа снова красный. Ну и запах горелой электропроводки.

– Знаете, что я вам предложу, дорогой вы наш Дмитрий Евграфович? – таинственно заговорил дознаватель, словно отец, у которого сын просил велосипед, а он купил мотоцикл и наслаждается сюрпризом.

– Нет, конечно.

– Я вам сейчас очень хорошее дело предложу. Прекрасный выход и разрешение всех противоречий.

И протянул Мышкину большой почтовый конверт.

– Видите, он заклеен.

– Вижу. Что это? Акции «Газпрома»?

– Вроде того.

– Взятка? – усмехнулся Дмитрий Евграфович.

– Но-но! – погрозил пальцем Шарыгин. – Осторожнее. А то вам еще и вымогаловку дошьют. Вымогаловку при свидетелях.

– Так что же?

– Сейчас узнаете. Только крепко держите конверт. И никому не передавайте.

– Даже вам?