Там у нас был МХАТ эвакуированный. Целый год пробыл, занимали помещение ТЮЗа. Качалов, Москвин, Еланская, Тарасова, Ершов, Яншин — можно было прямо встретить их на улице! В перерывах имелась возможность без карточек купить один бутерброд и стакан лимонаду.

Бутерброд я заворачивала, конечно, домой, маме и Люке.

Важно было поспеть в первую тройку или в первую десятку, тогда за тот же антракт можно было попытаться совершить дополнительный подход.

Но кто это мог? Честно говоря, не я, с моей запоминающейся внешностью. Вот могла наша чертежница Ира, серенькая мышка.

Но и еще одно мешало. Если мы выбегали из зала и становились в очередь в буфете слишком рано — получали шумную ругань и нам ничего не продавали. А если доходили до прилавка, когда звенел звонок с антракта, — перед носом с размаху ставили табличку «Закрыто».

Только это мы и видели. Вообще еды не было. Я не бывала в местах шикарного общепита в войну.

Но однажды в Москву приехал Ян, Нюсин муж, с фронта. Вот он сводил меня пару раз в ресторан. Там в основном сидели такие, как Ян, фронтовики, получившие короткий отпуск, и с ними накрашенные молоденькие женщины в костюмах с задранными вверх ватными плечами. Я не только такого костюма не имела, но и вообще впервые видела эту моду. Было понятно, мужчины хотели забыть о фронте на три дня. Но я смотрела, что это как раз совершенно им не удавалось. Наоборот, за каждым столиком вокруг они видели врага — тыловую крысу, пригревшуюся за их спинами. Чуть что, выхватывали боевое оружие. Потасовки, мат, вскакивают, бокалы падают, тарелки гремят…

И так Вика до зари то читал, то задремывал. Обычное для него всасывание текста через сон.

Пора было подниматься. Тело ломило, потому что не после ночи, а после ночного схождения с ума.

Дозвонился до Наталии. Тон у Нати был тихий, непривычный. Сказала: Джанни явился поздно, не смогла на Викину квартиру вчера, сейчас пойдет. Приехал Джанни и все, похоже, берет в свои руки. Жизнь стала проще и удобнее.

Не так уж приятно слышать все это Виктору.

Но отложим терзания. На них нет ни времени, ни сил.

Наталия торопится к нему на квартиру, потому что потом опять должна в редакцию.

— А ты сюда собиралась?

— Как бы то ни было, редакционное задание надо взять. Я позвоню тебе из редакции. Нет. Даже раньше, как только окажусь у тебя на квартире.

— Если только в туннеле телефонная связь не будет обрываться.

— А ты что, Виктор, в подземельное странствие держишь путь?

Теперь еще Ульрих. Слушая Ульриховы новости, одевался одной рукой. Не в каску камуфлированную и не в бронежилет. Хотя, быть может, и следовало бы. Откуда берутся эти мысли? Во сне Бэр, что ли, навеял? Скорее это подспудный страх за Бэра проявляется. Сегодня у Бэра риск. Сидеть в президиуме, в тире, Бэр будет мишенью, желтком на сковородке. Надеюсь, там хоть металлодетекторы есть для посетителей израильско-немецкого междусобойчика. Мало ли параноиков! Неужто опять окажется прав старый перестраховщик Ульрих?