— Я всему в жизни обязана только тебе, и папе, конечно, тоже, но никому другому!

— Не отрекайся от своих родителей, Мари, им на долю не выпало счастья увидеть, как ты взрослеешь.

— Я все делала, чтобы встать на защиту Риана, мне так хотелось, чтобы он был невиновен. Но… он убил моих братьев, друзей, я отрекаюсь от него и никогда не буду считать своим отцом!

Риану показалось, что в него вонзили кинжал. Но как ни странно, он почувствовал и огромное облегчение. Мари, его дочь, только что выпустила на волю всех его демонов: ненависть, протест против несправедливой судьбы, — освободив от навязчивых мыслей и действий, которые разрушали его душу.

Он вдруг почувствовал то, чего не чувствовал больше тридцати пяти лет. Самое светлое, что он пережил когда-либо, — его любовь с Мэри вновь возродилась в его сердце во всем своем исчерпывающем великолепии. Их дочь была жива, она походила на их любовь: Мари была замечательная женщина, цельная натура, мужественная и великодушная. Счастье дочери отныне для него стало самым главным, и эта волна счастья захлестнула его, когда он понял, что еще может что-то для нее сделать.

Никто, кроме Жанны, не услышал, как тихо закрылась дверь, выходившая из гостиной на улочку. Разговаривая с Мари, она все время думала о том, что теперь предпримет Риан, и молила Бога, чтобы Эрван де Керсен одержал верх. Она с беспокойством посмотрела на дочь:

— Что ты теперь будешь делать?

— Пока не знаю… Может быть, ничего… Мне нужно хорошенько все осмыслить.

Когда Мари садилась в машину, раздался звонок Ферсена. Она отправила ему сообщение с просьбой созвониться позднее. Пока она была не способна поделиться с ним только что сделанным открытием, и потом, она должна была решить, какую позицию она займет по отношению к Риану. Решить самостоятельно, не испытывая влияния Ферсена.

Она взялась за ручку двери машины и замерла, все ее чувства обострились: на водительском сиденье лежала аудиокассета.

Оглядевшись и не заметив вокруг ничего подозрительного, после недолгих колебаний Мари отогнала машину в тихий уголок двора, сунула кассету в плейер и вздрогнула, услышав голос Риана:

— Расскажите о кораблекрушении.

— Да уж, сволочная выдалась ночка… — ответил голос Кристиана. — Семиметровые волны, ветер больше пятидесяти узлов… Я понял, что первым мне не прийти, вот и организовал свое исчезновение.

Кровь Мари застыла в жилах. Несмотря на странный выговор, в котором звучало что-то механическое, доводы шкипера были вполне разумны. Она сразу поняла, что он находился в гипнотическом трансе. По изменившемуся голосу Риана она догадалась, что тот никак не ожидал подобного признания.