— Что значит «организовал»?

— Обо всем позаботился спонсор… Меня потихоньку переправили на берег, и я отсиделся в надежном месте, после чего меня вывезли в море в месте, где скоро должно было пройти русское грузовое судно. Все было сработано на совесть, не подкопаешься.

— Вы собираетесь когда-нибудь признаться в этом Мари?

— Зачем? С ней я тоже не хочу остаться в проигрыше! И добьюсь этого любой ценой… любой…

Голос смолк, Мари была близка к обмороку. Теперь ее разочарование в Кристиане было полным. А она-то испытывала угрызения совести, обвиняя себя в неверности!

После небольшой паузы голос Риана зазвучал вновь, он направил разговор с Кристианом в нужное русло, заставив его вспомнить другое кораблекрушение, в мае тысяча девятьсот шестьдесят восьмого. Мари замерла. Что еще ей предстояло узнать?

Неожиданно жених заговорил совсем другим, певучим голоском, словно снова стал десятилетним. Он рассказал о Пьеррике, о ребенке…

Она слушала его, и к горлу подступала тошнота.

Кристиан качался в гамаке, когда Мари поднялась на борт шхуны.

Первое, что он увидел, были блестящие от слез зеленые глаза. Неужели ей тоже его не хватало? В нем родилась безумная надежда, он вскочил и приблизился к Мари. Он ждал чего угодно, только не слов, которые она произнесла:

— Ты знал о ребенке и молчал!

Он вздрогнул. Кто ей рассказал? Пьеррик? До него доходили слухи, что бывший немой заговорил, но вроде бы полностью потерял память.

— Ребенку было всего несколько часов от роду, Кристиан, — продолжила Мари. — Ты бежал по берегу. Пьеррик, притаившийся за грудой камней, тебя окликнул, он просил взять их с собой — его и ребенка, но ты скрылся, оставив мальчика вдвоем с новорожденным!

— Он сам тебе это сказал? — пробормотал Кристиан.

— Нет. Я там находилась. — Мари увидела, как Кристиана затрясло, и глубоко вздохнула, прежде чем договорить: — Тем ребенком была я, Кристиан!

Он посмотрел на нее с недоверием. Но зеленые глаза не лгали. На миг ему показалось, что он сходит с ума.

— В ту пору я тоже был ребенком…

— Пьеррику едва исполнилось шесть лет, но он спас мне жизнь, всю ночь прижимая меня к своему телу, чтобы я не замерзла.

Лицо Кристиана обрело грустное выражение.