— Кто??

— Милая, хорошая моя! Это нельзя ничем доказать, можно только догадываться! Успокойся, прошу тебя, успокойся!

Симона дрожала всем телом.

Ее словно током било от прикосновения рук Виктора. Девушке казалось, что они хранят еще тепло незнакомой женщины, которая там, в той реальной постели касалась его своими пальцами и коленями.

Женевьева задумчиво слушала запись.

Внешне нельзя было сказать, что она испытывает какие-то эмоции.

Но внутри…

Иногда ей казалось, что воля и желание мстить ослабевают настолько, что она готова позвонить Виктору и попросить прощения у него. И тут же ужасной волной накатывала ненависть. В эти секунды в голове женщины порой мелькали мысли криминального характера: убрать Симону. Физически.

«Ну и что я этим добьюсь?» — тут же включалась логика. Потом мелькала мысль, связанная с наставлениями ее родителей — те были набожны и с детства внушали девочке христианские заповеди.

Женевьева ежилась.

Порой она ловила себя на мысли, что стала душевной мазохистской, слушая записи из квартиры удачливой соперницы. Она живо представляла себя на ее месте, и дошло до того, что несколько раз под звуки любви занималась мастурбацией.

— Не сходи с ума! — кричала себе Женевьева спустя полчаса после оргазма и била первое, что попадется под руку: посуду, бутылку вина, или красивую вазу в своей квартире.

После этих вспышек ярости она стала замечать, что соседи как-то по-другому смотрят на нее.

Иногда она плакала по ночам, уткнувшись лицом в подушку.

В эти секунды чувствовала себя самой несчастной женщиной на свете. Виктор Одинцов был первым мужчиной в ее жизни, которого она хотела, но не добилась.

Диапазон настроений, мыслей, ощущений Женевьевы был огромен. И даже ее любовник, темпераментный итальянец Антонио, удивлялся этому разнообразию. Но как только кончался секс, душа женщины погружалась во мрак. Она требовала, желала, надеялась получить одно: Любовь. Но раз за разом не находила нужного отклика, желанного импульса.

И поэтому ожесточалась, черствела, наполнялась отрицательными частицами зла.