— Здравствуй, Эйприл, — сонно пробормотал он. — Я тебе, правда, позвоню завтра. Может, мы снова пойдем потанцуем.

Странно, но кажется, волчица его услышала.

— Ты мне нужен сейчас. Барби, — ответил ее чистый голос. — Потому что у нас есть общее дело, оно не может ждать. Ты должен выйти ко мне, сейчас. Я покажу тебе, как измениться.

— Измениться? — переспросил он. — Я не хочу изменяться.

— Ты будешь меняться, — сказала волчица. — Мне кажется, у тебя моя булавка — белая, нефритовая.

— Да, у меня, — прошептал он. — Я нашел ее вместе с убитым котенком.

— Тогда возьми ее в руку.

Барби показалось, что он поднялся, тупо и медленно, как в наркотическом сне, пошел к шифоньеру и среди прочих мелочей нашел в коробке тонкую нефритовую булавку. Интересно, как Эйприл могла узнать об этом? Он взял булавку и снова повалился на кровать.

— А теперь, Вилл, — прорвался сквозь мрачную пустоту ее голос. — Слушай меня, я расскажу тебе, что делать. Тебе надо измениться, как я изменилась. Тебе это будет легко, Вилл. Ты можешь бегать, как волк, идти по следу, как волк, убивать, как волк.

Казалось, она приблизилась в туманной тьме.

— Давай же, Вилл. — торопила она. — Я помогу тебе. Ты же уже волк, ты похож на булавку у тебя в руке. Просто расслабься, освободи себя!

Его полуотключенное сознание отказывалось понимать, какое отношение ментальное управление вероятностью может иметь к превращению человека в четвероногое подобие волка, как она того хотела. Барби сжал булавку и конвульсивно дернулся, подчиняясь ее призыву. Какой-то поток захватил его тело — он словно осваивал новые движения, чувствовал в себе новые мышцы. Жгучая боль прорезала все тело.

— Продолжай, Вилз, — прорвался сквозь душную черноту ее настойчивый голос. — Если ты остановишься сейчас, когда ты изменился только наполовину, ты можешь погибнуть. Но у тебя получится. Дай мне помочь тебе, пока ты не освободился. Давай же смотри на образец, изменяйся. Вот так — ты уже освобождаешься!

Болезненные оковы, которые мешали ему всю жизнь, были сброшены. Он легко спрыгнул с кровати, медленно втянул в себя наполняющие комнату запахи — горячий смрад виски от пустого стакана на шифоньере, мыльные испарения ванной, давнюю потную вонь от корзины с грязным бельем. Здесь было душно и тесно. Хотелось свежего воздуха.

Он подбежал к открытому окну и заскреб лапами защелку предохранительной сетки. Та подалась, и он вывалился на влажную запушенную клумбу миссис Садовски. Он встряхнулся, жадно принюхался к свежему запаху земли и помчался по дорожке к тротуару, отдающему нефтью и жженой резиной. Он прислушался, в надежде снова уловить зов белой волчицы, и понесся вниз по улице.