Молниеносно угольный взгляд гостьи врезается в лицо тетушки. Губы фон Страттен вздрагивают, а Норин лишь поднимает подбородок. Такой взгляд должен обезоруживать или парализовывать, но Норин даже бровью не поводит.

– Хозяин заинтересовался этой девушкой. Две способности… – Меган вновь смотрит на меня, – такое случается редко.

– Обычно в виде исключения, – добавляет светловолосая гостья.

– Видимо, вы и есть то исключение, – язвлю я, не сводя глаз с фон Страттен.

– Видимо. Знаешь, что означает твое имя?

Я откладываю вилку и пожимаю плечами.

– Нет.

– В переводе с греческого оно означает «та, которая очень нравится».

– Очень интересно.

– Ты или притворяешься, или не понимаешь, как действуешь на людей. Хочешь, я открою тебе тайну? – Меган вдруг придвигается ближе, ее холодная рука накрывает мою ладонь, поглаживает ее, а губы трогает легкая улыбка. – Способности ведьм связаны с тем, что они умеют делать, с их внутренней природой, огнем, который теплится в мыслях. Ты и я не просто управляем людьми, мы и прежде отлично справлялись с этой задачей, и без дара. А знаешь почему?

Меган фон Страттен приподнимает подбородок, а затем нежно и быстро касается моих губ. Что она хочет сказать? Она специально пугает меня?

– Нет, не пугаю, – шепчет женщина едва слышно, – очаровываю.

Красота этой женщины сверкает ярче пылающих свечей. Я хочу сказать, что ничто в ее словах не имеет смысла, но она в очередной раз опережает меня.

– Норин собиралась стать врачом, поэтому она целитель… Мэри-Линетт всегда видела и слышала то, что другие пытались утаить, скрыть. Верно, Мэри? – Женщины встречаются взглядами, и тетушка недовольно скалится. – Верно. А ты, Ариадна, подчиняла себе людей красотой лица, мелодией голоса. Ты завораживала их. Поэтому умеешь контролировать их поступки.

– Поговорим о проклятье! – резко обрывает ее Мэри, с силой вонзив вилку в кусок курицы. – Насколько мне известно, наказанием также награждают за особые услуги. Что скажешь, Мегс? Например, когда жизнь не стоит ни цента, тебя делают бессмертным. Чтобы ты наблюдал за тем, как все, кто тебя окружает, каждый, кто проник в твое сердце, – умирали. Один за другим. Друг за другом.

– Это давняя история, – вмешивается Норин, прикоснувшись к плечу сестры.

– Тогда пусть она расскажет, – сбрасывая руку Норин, восклицает тетя, – каково это – гореть. Меган, это ведь твое второе проклятье, правда? О, нет. Было вторым, ведь ты сдалась, отдав душу нашему Хозяину, чтобы…

Мэри-Линетт замолкает, опускает взгляд и вдруг начинает лупить себя ладонями по плечам, локтям, закричав от дикой боли.