– Никого, – пошептала она.

– Никого? Ты раздобыла оружие, но никого не хотела отправить на тот свет?

Ответ прозвучал очень тихо:

– Только себя саму.

Анника онемела от неожиданности и посмотрела на нее. Девица плакала, подбородок был прижат к груди, волосы рассыпались по коленям. Когда ее плечи перестали дрожать, Анника увидел перед собой лицо ребенка, однако уже успевшего хлебнуть всех житейских тягот.

– Я участвовала в факельном шествии этой зимой, – прошептала нацистка. – Одного парня убила этническая группа иностранцев, мы собрались около железнодорожной станции ближе к вечеру, чтобы выразить свое сочувствие и уважение.

Она выпрямила спину, неловко вытерла слезы, бросила взгляд в сторону заколоченного окна. Ее глаза блестели, словно свет факелов отражался в них.

– У нас не было никаких флагов, никаких транспарантов, только факелы и свечи. Все национальные группировки поддержали эту манифестацию, их представители присутствовали. Мы шли вместе с близкими парня, возложили цветы и зажгли свечи. Все было очень торжественно и очень печально, я плакала постоянно. Просто здорово все получилось, ты можешь это понять?

Она подняла глаза на Аннику, слезы текли по щекам.

– Мы шли и оплакивали нашего патриота, все вместе… Анника кивнула, у нее пересохло в горле, она откашлялась. – Да, – сказала она, – я понимаю. Ты захотела, чтобы они сделали то же самое для тебя?

Девица кивнула, снова сжалась в комок и зарыдала.

– Где ты достала оружие? – осторожно спросила Анника через несколько минут.

– Заказала в Soldiers of Fortune. Это их сувенир, выпущенный по поводу двадцатипятилетнего юбилея журнала, хотя переделанный, конечно. В оригинальном виде он не стрелял.

– А как тебе удалось провезти его в Швецию?

– Это сделала не я. Почта. Global Priority International. На упаковке значилось, что там компакт-диски.

– Ты рассказала об этом полиции?

Она поколебалась мгновение, потом кивнула:

– Я стукачка.

– Вот еще, – возразила Анника. – Почта виновата. С них и спрос.

Ханна Перссон рассмеялась, вытерла слезы.