— Чепуха. Вы, русские, неисправимые мистики.

Ласков кивнул.

— Это точно.

Талман попытался воспользоваться тем, что в недавнем прошлом был начальником Ласкова.

— Я настаиваю на том, чтобы ты сообщил мне, что задумал, когда говорил о предоставлении убедительных доказательств.

Ласков зашагал дальше.

— Предположим, ты захотел подать знак самолету-разведчику, находящемуся на большой высоте. Как бы ты сделал это, не имея радио?

Талман задумался на секунду.

— Ты имеешь в виду знак, который бы он сфотографировал? Ну, я бы разложил на земле что-нибудь большое… ты понимаешь. А если это сделать невозможно или если самолет слишком высоко, если темно… или если песчаная буря, тогда я… я бы соорудил источник тепла, наверное. Но мы видели эти источники тепла. Они не могут являться убедительными доказательствами.

— Они станут такими доказательствами, если будут выложены в форме звезды Давида.

— Но там не было ничего подобного.

— Нет, было.

— Не было.

Продолжая свой путь, Ласков, похоже, разговаривал с самим собой.

— Там собрались такие умы, и странно, что никто не подумал об этом. Но это вообще очень сложная штука… я имею в виду фотографии, сделанные в инфракрасном излучении. Возможно, у них уже выложена звезда Давида, а они только ждут момента, чтобы зажечь ее, когда заметят самолет. Или, может быть, у них не осталось керосина, а может, осталось слишком мало, и они расходуют его только на изготовление «коктейля Молотова». Да и почему они должны думать, что над Вавилоном может появиться разведывательный самолет? Я имею в виду, почему…

Талман оборвал его рассуждения.

— Тедди, все дело в том, что они не зажгли звезду Давида и вообще не подали никакого сигнала, означающего «Мы здесь!» Может, им не хватило времени… — Голос Талмана дрогнул. — Но, как бы там ни было, никаких сигналов и знаков нет.

— А если бы был?..