— Мистер Комсток, — произнес Морган, опускаясь в кресло, — богобоязненный человек, но с ним решительно невозможно разговаривать. Вот вы, доктор… Хотя из вашей речи я понял очень немногое, мне кажется, что вы тот человек, с которым можно вести дела. — Он разгладил сюртук, тронул усы и продолжил: — Настроения в городе изменчивы, джентльмены. Намного более изменчивы, я подозреваю, чем вам представляется.

Я понял, что настал момент проверить мои догадки.

— Вот почему здесь епископы, — сказал я. — В трущобах и гетто куда больше проблем, чем о том пишут в газетах. Намного больше. А их, надо полагать, волнуют деньги.

— Деньги? — растерянно повторил за мной Крайцлер. Я повернулся к нему.

— Они не прикрывают убийцу. Им вообще до него нет дела. Их пугает реакция иммигрантов. Корриган боится, что они разозлятся так, что начнут прислушиваться к Келли и его дружкам-социалистам, а потому перестанут ходить по воскресеньям в церкви и расставаться там со своими жалкими сбережениями. Грубо говоря, этот человек жутко боится, что он не успеет закончить свой чертов собор, не говоря уже о прочих святых начинаниях, которые он уже наверняка себе напланировал.

— А Поттер? — спросил Крайцлер. — Вы же, помнится, сами говорили, что у епископальной церкви немного приверженцев в этой среде.

— Говорил, — ответил я, улыбнувшись краем рта. — Немного. Но у этих заблудших душ есть кое-что ценнее, и я последний осел, что забыл об этом. Возможно, мистер Морган поведает нам, — я повернулся к огромному столу и обнаружил, что Морган пристально смотрит на меня, — кому на самом деле принадлежат почти все трущобы в Нью-Йорке?

Крайцлер резко выдохнул.

— Понимаю. Епископальной церкви.

— В церковной деятельности нет ничего незаконного, — быстро сказал Морган.

— Еще бы, — ответил я. — Но им придется туго, если жители этих трущоб вдруг восстанут и потребуют лучшего жилья, разве нет, мистер Морган?

Финансист молча посмотрел в сторону.

— Но я все еще не понимаю, — озадаченно произнес Крайцлер. — Если Корриган и Поттер так боятся последствий этих преступлений, почему они препятствуют раскрытию дела?

— Нам сообщили, что это дело невозможно раскрыть, — ответил Морган.

— Но зачем мешать попытке его раскрыть? — настойчиво спросил Крайцлер.

— Потому, джентльмены, — раздался тихий голос у нас за спиной, — что пока дело считается нераскрываемым, никого нельзя обвинить в том, что его не раскрывают. — Да, это снова был Бёрнс: он вошел в комнату настолько бесшумно, что мы его не заметили. Этот человек и вправду умел действовать на нервы. — Черни, — сказал он, подходя к столу Моргана и вынимая из коробки сигару, — дадут понять, что такие вещи случаются. И в этом нет ничьей вины. Мальчики сворачивают на скользкую дорожку. Мальчики умирают. Кто убивает их? Зачем? Невозможно определить. Да и нет нужды. Вместо этого внимание публики сосредоточивается на более простом уроке. — Бёрнс чиркнул спичкой по туфле и раскурил сигару, чей кончик ярко вспыхнул. — Живи по закону и ничего плохого не случится.